Галина Романова - Иван Берладник. Изгой

- А чего я? Правду ведь… - проворчал он с набитым ртом.

- Оно и верно, - кивнул Судислав Давидич, - не на пиру сидим, не у князя Владимирки в палатах. Не с чего веселиться.

- Да, - подхватил, словно давно ждал того, боярин Избигнев, - не то стало житьё в славном Галиче…

Эти слова словно прорвали плотину. Толкаясь, наваливаясь локтями на стол и иной раз от души хватив чарой по столешнице так, что плескалось через край вино, разом заговорили бояре, поминая обиды:

- Стольный град Галич?… Тьфу, одно название! Тщились первым городом Червонной Руси стать, а стали посмешищем!

- Почто князь с нами так? Али мы не именитое боярство? Али места наши не в думной палате? Аль при прежнем князе мы дале крыльца и ходить не смели? Почто ныне всё переменилось?

- Не люб князю Галич! Вона, чуть киянам наши животы не отдал! Увёл ко Звенигороду, там ратиться решил. А стольный град на поток и разграбление!

- Ему чего? Он казну свою сберёг, а нам отдуваться!

- А почто озлился? Аль есть кто, кому живот свой недорог, кто гривны на ветер бросает? Известно ведь - курочка по зёрнышку клюёт, вот и мы - резану к резане [4] Резана - мелкая денежная единица Древней Руси (X-XV вв.). , ногату к ногате: глядишь - гривну и собрали! Да смерды с холопами так и норовят добро твоё извести!…

- Истинно - не стало в холопах прежнего радения… Последние времена наступают…

- Уже наступили! С эдаким-то князем недолго ждать осталось…

- Кшить вы! - пристукнул кулаком, усмиряя болтунов, боярин Молибог. - О чём заговорили?

Бояре примолкли, озираясь. Эдак до всякого договориться можно, а своя голова дорога. Крут нравом князь Владимирко, а бояре его, с Перемышля которые, только и ждут, как бы покатились головы местных людей, чтоб прибрать их земли к рукам. Один Степан Кудеярыч, княжичев кормилец, чего стоит! Померла Владимиркова княгиня, разрешившись от бремени малым Ярославом, он и отдал дите жене ближнего боярина. У той как раз свой сынок, Владислав, народился. Вот двоих-то и вскормила. А Серослава вспомнить, а Ивана Халдеевича… У всех руки загребущие, глаза завидущие.

- Истинно реку, - боярин Избигнев покачал седой лохматой головой. Был он зверообразен видом, могуч, ростом велик, за столом сидел, что твой медведь. - Вот ишшо узрите, бояре, более прежнего унизит Галич наш князь. Роты не заключал, въехал, будто на копье нас взял. После в войне чуть не бросил, да за мир нас же заставил платить. И ныне - куда князь отъехал? Не на ловища ли?

- На ловы, на ловы, - закивали остальные.

- А куды?

- К Тисмянице, - бойко ответил Скородум. - Оленей и туров в тамошних лесах видимо-невидимо.

- То-то и оно, - покивал Избигнев. - Но будто в наших лесах нет туров, будто у нас повывелись олени? Почто не близ Галича князь охоту устраивает? Пото, что не по нраву у нас князю-то!

- Эва, куда хватил! - фыркнул, едва не оплевав свою бороду, боярин Давид Ивачевич. - Да кабы князю Галич не по нраву пришёлся, рази ж сидел бы он тута? Отъехал бы в Перемышль иль ещё куда!

- А может, и поехал бы князюшка-то, да некуда? - усмехнулся Избигнев.

- Да ты чего такое говоришь-то! - Молибог Петрилыч, как хозяин дома, даже руками на гостя замахал. - Почто князя без дела лаешь?

- А чего? - прищурился Избигнев. - Мало ли городов на Червонной Руси?

- Городов-то немало, да где мы князя возьмём? Не у Владимирки же Ярослава просить? Что волк, что волчонок - из одной стаи звери.

- Князя-то, - Избигнев навалился локтями на стол, и все прочие бояре тоже придвинулись ближе, разевая рты, - князя, коли промыслим, сыскать можно. Иное реку, бояре. Хотим ли мы иного князя?

- Ино-ого, - все враз отвалились от стола. Одни крестились, другие чесали затылки. Скородум забыл, как жевать. - Иного-то можно, да кабы не прогадать!… Придёт не зван - так уйдёт не желан!

- А Избигнев дело сказал! - вдруг тонким, почти петушиным, голосом воскликнул Хотян Зеремеевич, сидевший на дальнем конце стола.

- Сами посудите, бояре! Владимирко роты с Галичем не заключал - так знать, Галич перед ним не в долгу и держать его у себя не намерен. Люба ему Тисмяница - пущай там и остаётся, а нет - так в Перемышль ворочается. Нам такой князь надобен, чтоб Галичу был мил, чтоб боярство слушался и в воле нашей ходил!

Несмотря на тонкий слабый голос, несмотря на то, что на многих пирах сидел далее всех, к Хотяну Зеремеевичу прислушивались - был он летами немолод, многое на своём веку повидал. Служить начинал ещё Ивану Васильковичу, а отец его ходил под рукой Василька Теребовльского. Пусть родом не вышел и богатства не нажил, однако князей многих перевидал и толк в них знал.