Галина Романова - Иван Берладник. Изгой

- Что же выходит, отче? Владимирко Володаревич Галичу за грехи был послан?

- За грехи наши тяжкие. Ибо заслужили мы такого князя и должны были, не ропща, нести крест свой. Мы же возроптали, и за то разгневался на нас Господь, привёл супостата на наши сёла и нивы! А и сам князь Владимирко тоже супротив Божьего промысла восстаёт - ибо неисповедимы пути Господни и одною рукой дарует он, а другой отнимает. И в горе, и в радости надо быть одинаково твёрдым.

Мирон за спиной Ивана чуть слышно зафыркал - бывший боярский отрок имел на всё своё мнение. Отец Онуфрий недовольно зыркнул в его сторону.

- Ты бы помолился, отче, чтобы Господь даровал нам победу, - попросил Иван.

- Молюсь, сын мой. Денно и нощно молюсь, дабы уменьшилось беззаконие на нашей земле, чтобы не лилась зря кровь, не гибли люди христианские. Ведь от людей своего языка страдаем!… Нет, грешен и аз есмь, ибо не зрю Божьего промысла в том, что совершается. Не даёт мне Господь узреть истину!

Поп отвернулся к иконам, истово осенил себя размашистым крестом. Иван тоже перекрестился, дружинники последовали его примеру.

На улице встречал яркий весенний свет. Солнце с синего неба брызгало огнём, крытые золотом купола весело блестели, во всю глотку орали воробьи. Отрок подвёл Ивану коня. Вскочив в седло, князь поехал улицей, справа и слева толпился народ. Люди, которым в соборе место было самое последнее, тут ухитрились пробиться в первые ряды и созерцали своего князя. Бояре с ближними отроками пристраивались позади, толкали друг друга конями, выясняя, кто более достоин ехать рядом с Ростиславичей.

Легко и весело было Ивану. Весёлый яркий свет, тепло и пестрота людской толпы сами собой вызывали Улыбку на лице. Но слишком часто мелькали в толпе люди в бронях - кто в стёганом кожухе, кто в кольчужке, кто с топором и рогатиной. Да его молодцы с утра парятся в кольчугах и при оружии.

Три недели уже бились галичане с войском Владимирки Володаревича. Чуть ли не ежедневно были приступы, люди спали вполглаза. Жёнки и матери бегали на стену, носили родным поесть. В иных домах уже успели оплакать убитых - среди ярких женских и девичьих уборов нет-нет, да и мелькал чёрный вдовий плат.

Не завернув к терему, Иван поехал к стене. Там сейчас постоянно теснились ополченцы. Горожане смешались с посадскими. Кое-где виднелись боярские отроки - обороной руководил Молибог Петрилыч с воеводой Никифором и тысяцким Вышатой Давидичем.

Издалека заметив боярина Молибога, Иван сразу направился к нему на стену. Боярин стоял у зубца и смотрел вниз.

Посады были частью сожжены, частью разобраны. Уцелели только те избы, которые были заняты княжьими и боярскими людьми. До самого берега реки раскинулся стан - стояли возы, уперев оглобли в небо, ходили люди. Где-то суетились и кричали - готовился новый приступ. Покамест под стеной разъезжали самые нетерпеливые, перебрасывались с защитниками стрелами.

- Ты бы, княже, поосторожнее! - остерёг Молибог Петрилыч Ивана. - Не ровен час, шальная стрела долетит! Бережёного Бог бережёт!

- Ничо, - уверенно откликнулся Иван. - Мне на роду написано в бою уцелеть.

- Так то ещё не бой. Бой впереди. Вот-вот пойдут на приступ.

Замечая приготовления, галичане подтягивались к стене. Кто-то уже проверял стрелы, примеривался стрелять в ответ. Меткий выстрел сбил с коня одного.

Другой схватился за простреленное плечо, поскакал, клонясь в седле, прочь. Но тут стали подтягиваться к стенам Галича рати.

Ополченцы на стене хмурились, лишний раз проверяли луки и рогатины, озирали толпу внизу.

- Эка силищи-то нагнано, - раздавались негромкие голоса. - И откуда столько народа!

- Небось со всех городов князь Владимирко-то народ согнал…

- Крепко он за нас взялся!

- А пущай крепко - скорее руки отсохнут…

- Выстоим!

- Чего - «выстоим»! Тамо вона какая сила!

- А за нас Бог. И князь наш!

Выкрикнувший запальчивые слова молодой ещё ополченец - юнец, усы только-только пробиваются, - оглянулся на Ивана Ростиславича: слышал ли тот. Князь и ухом не повёл - только пристальнее вгляделся в людей внизу. Согнанные в ополчение мужики бежали под стены неохотно. Галичане ночью обильно полили стену водой, теперь она вся покрылась толстой коркой льда, так что ни зажечь, ни вскарабкаться не удавалось. А сверху из-под заборол летели стрелы, и то один, то другой мужик падал. Снизу начали стрелять в ответ.

Бой постепенно разгорался. Ивана мягко оттёр в сторонку Молибог Петрилыч: