Татьяна Бурцева - Западня для князя

А затем мысли его опять вернулись к последним событиям в Орде.

Да, хан назначил его численником, честь великая, но долго ли продержится у власти нынешний хан. Он уже немолод — дядя Сар-так-хана, а пережил его. В Орде зрела смута. Мало того, что сановники, огланы, мурзы, аги пытались урвать как можно больше друг у друга, постоянно проливая свою же кровь. Должности и почести раздавались направо и налево, а не как в былые времена — за умение управлять войском, лихость и отвагу в бою.

Великий Тему джин завещал: «Пока останется мясо мое или трава, смазанная моим жиром, иной не будет вам ханом».

Вот только мяса все меньше, все больше травы, смазанной жиром.

И рвут Орду на части, рушат единство и мощь. Отделились Великие степи, исконные земли монголов, смешались они с покоренными кочевниками. За великой Итиль-рекой, на востоке, Ок-орда стала независимой — русы зовут ее Синей, Кок-орду здесь — Золотой, а ведь это единые крылья великого войска, потрясшего вечерние страны.

Когда же вновь придет великий хан, способный объединить и направить бег наших коней?

Но нет, ханы ищут только богатства, сладкой жизни, многие ожирели не только телом, но и умом. А русы поднимаются, только недавно они были биты, города и деревни лежали в руинах, а они все отстроили и поднимаются.

Упорный лесной народ.

Правда, за крамольные мысли и такие слова о хане во времена Чингиса или Бату я мог, несмотря на знатность, оказаться в котле с кипятком. Хотя нет, при Чингисе в кипяток бросали непокорных простолюдинов, а знатным ломали хребет. Тоже себе не пожелаешь.

Так неторопливо и тревожно текли мысли мурзы, как медленно скрипела арба, цокали копыта и протяжно звучала песня нукера.

Но вдруг протяжность и размеренность сменились свистом, криками, ржанием коней. Мурза выглянул из возка. Вокруг валились выбитые стрелами из седел татары, бесились, от боли вставая на дыбы, кони.

Легкий посвист, и мурза с удивлением уставился на оперение стрелы, погрузившейся ему в грудь. Откинувшись на парчовые подушки, он в последний раз уставился на китайских драконов, вышитых на полотнище арбы, а затем его взгляд остановился навсегда.

На дороге лежали трупы людей и лошадей, несколько коней понуро бродили возле своих мертвых седоков, а вокруг сгустилась тишина.

Из-за деревьев выехали воины. Двое из них подъехали вплотную к арбе. Один явно был начальником отряда — с лисьим хвостом на шапке и двумя саблями на поясе, другой — просто важный ордынец. Они склонились над телом, чтобы убедиться, что мурза мертв.

— Ну и оскал, не мог умереть красиво.

— Усман и при жизни был неприятным человеком.

Георгий скакал во главе сотни разведчиков. Усталость постепенно брала верх над решимостью во что бы то ни стало двигаться вперед. Он не без оснований опасался, что просто выпадет из седла под ноги скачущим следом. Долгая дорога, несколько томительных часов в порубе, полных сомнений и отчаяния, а потом снова бешеная скачка. Да еще шея нестерпимо ныла в том месте, где его ударил кистенем Митяй. Не попытайся он увернуться — был бы покойником.

С Георгием поравнялся Хмурый.

— Скоро будем на месте, сбавим ходу, а то как бы на засаду не нарваться.

Сотник понимал, что это дельное предложение, однако сердце рвалось вперед.

Сделав усилие над собой, Георгий придержал повод и поднял правую руку. Сотня замедлилась. Потом остановилась.

Сотник тоже остановил коня, развернулся в седле.

— Вы двое поскачете вперед, — приказал он дружинникам, — мы следом, если что не так, сразу назад. Если все в порядке, подадите сигнал.

Двое дружинников, не говоря ни слова, отделились от остальных и поскакали вперед. Сотня поехала чуть медленнее.

Полчаса тянулось томительное ожидание. Сердце сотника замерло в ожидании сигнала.

Только бы мы не опоздали. Только бы не опоздали!

Время словно остановилось.

Наконец в лесной тишине раздался протяжный свист, потом еще один.

Теперь Георгия ничто не сдерживало.

Они успели вовремя.

— И нечего охать, — ворчала мать игуменья, прикладывая смоченную в чем-то тряпку к шее сотника. Узнав, что тот был ранен, она настояла на том, чтобы осмотреть его. Чернофиолетовый кровоподтек не мог оставить ее равнодушной.

— Предупреждать надо, — отозвался сотник с усмешкой и тут же снова скривился от боли.

Напряжение оставило его, как только он узнал, что со скитом ничего не случилось в его отсутствие. Георгий выслал несколько небольших отрядов разведчиков далеко вперед. Неожиданного нападения можно было не опасаться. Появилось время передохнуть измученным людям и коням. А еще предстоял разговор с матерью игуменьей. Нужно было убедить ее оставить скит и уйти с Матвеем в лес.