Сергей Решетов - Гильотина для Фани. Невероятная история жизни и смерти Фани Каплан

Потом один из «висельников» самый нервный и агрессивный схватил весло и пошёл с ним на Дору. Она автоматически выхватила пистолет и спустила курок. Пуля попала в весло и оно отлетело в воду. Оба грека моментально сели на дно лодки и подняли руки вверх. «Заводите вашу шарманку, пойдём по чистой воде, авось проскочим», – скомандовала она. Они послушно развернули катер и с какой-то невероятной скоростью понеслись по самому краю плавней к берегу. Катер они пришвартовали у того же причала, откуда и уходили в море. «Где ближайший телефон?», – спросила она. Оба одновременно показали ей на будку сторожа. «Идите вперёд». Две бородатые гориллы послушно, как пионеры, в ногу, зашагали впереди Доры. «Оружие великая штука, – подумала она, – им бы ещё красные галстуки повязать и за руки взяться!». Она хорошо запомнила те четыре цифры телефона, которые ей показал водитель. «Это я, Дора, – сказала она, узнав его голос, – Адама взяли. Прямо сейчас вы должны позвонить в местное КГБ и спросить генерала Семёнова, скажите – от Доры Шмидт. Передайте следующее. Я жду его в нейтральных водах, по маршруту «Лауры». Плёнка в обмен на Адама. Всё». И положила трубку. Проделав точно такой же обратный путь до катера, со своей «пионерской» дружиной, Дора приказала им плыть не через плавни, а опять по краю их, но по чистой воде. «Времени у нас нет, будем рисковать», – сказала она своим грекам. Контрабандисты, которые вдруг стали ручными, дружно закивали головами – взревели моторы и они понеслись в открытое море.

Семёнов положил трубку телефона и задумался. «Последний акт комедии… или трагедии? Харель – серьёзный человек, тем более, что у него сидят два моих ценных агента и, конечно, он через высшее начальство обменяет их на своего любимчика, а я опять останусь ни с чем. По сути, это последний шанс получить эту чёртову плёнку, – размышлял генерал. Затем принял решение.

– Сироткин! С катером справишься?

– Так точно, товарищ генерал, дело знакомое.

– Поедешь со мной.

– Оружие брать?

– Не огорчай меня, Сироткин, ты что, не понял ничего?

Давай без этих ковбойских штучек, забираем Адама и едем.

– Есть!

Дора видела, как отшвартовался от пирса катер, в котором было три человека. Когда они были уже недалеко от нейтральных вод, поняла, что третий – это Адам, правда в наручниках.

– А вот и наша Мата Хари, – ещё издали закричал Семёнов и, уже подплыв совсем близко, – большая честь для меня, мадмуазель Шмидт!

Через несколько минут оба катера, заглушив моторы, покачивались совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки. Была странная минута полной тишины, когда всем присутствующим казалась эта ситуация какой-то диковатой. Генерал КГБ сидит и спокойно смотрит на преступников, которые не только ярые враги советской власти, но ещё и самого генерала в частности. Дора достала из сумки коробку от «Моссельпрома», открыла крышку и показала плёнку генералу.

– А теперь ключи от наручников, – негромко сказала она.

– Сироткин, ключи.

Сироткин кинул ключи, их поймал один их греков.

– Теперь Адам!

– Ну, нет, дорогая, – возмутился Семёнов, теперь плёнка. Неожиданно в этот спор вмешался Адам.

– Давайте поступим так: вы снимаете наручники – я прыгаю в воду и держу руками оба борта. Дора, отдаёшь плёнку, а я залезаю к тебе на борт. Как, генерал, годится такой вариант?

Качка усиливалась и катера постоянно отходили друг от друга на приличное расстояние. Один из греков что-то сказал Доре и она закричала Семёнову: «Идёт шторм, через двадцать минут нас разбросает на километр друг от друга, решайте!». Качка всё усиливалась и борта стукались друг о друга. «Я согласен», наконец, сказал генерал. Адам прыгнул в воду и, сколько было сил, пытался удержать лодки рядом. Выбрав момент, Дора отдала коробку в руки Семёнову и крикнула своим бандитам: «Тащите же его в лодку!!».

«Подождите, не уезжайте, на прощание я хотел кое-что важное сказать для нас обоих, – прокричал генерал, – мы больше никогда не увидимся с вами и я хочу, чтобы вы знали, наконец, как перепутались наши судьбы. Матвей Карлович Шмидт – ваш второй отец, он и мой крёстный. Он когда-то привёл меня в охранное отделение, ещё до революции и направил по этому пути. В тридцатые годы, когда вычищали всех «бывших» я два раза вычёркивал его фамилию из расстрельных списков. Он, конечно, ничего не знал об этом.

Один очень интеллигентный нарком предложил поставить на Красной площади гильотину и публично обезглавить Фани Каплан, вашу бабушку. Не успел. Это я спас ей жизнь, пусть по приказу, но я! Я не убивал вашу мать Натали, это сделали мои идиоты помощники. Просто когда-то я дал клятву самому Дзержинскому – служить этому режиму и ни разу её не нарушил и, если бы не случайность, мы жили бы сейчас в другой стране. Главное, передайте Фани, что я не Иуда, да, я виноват перед ней, очень виноват, передайте, – это важно, ей нельзя было приходить тогда на Смоленку, она поймёт это, обязательно передайте, – кричал генерал, перекрывая вой ветра, – обещаете, Дора?