П. Филео: Падение Византии

— Они ее обойдут.

— Как это обойдут? По земле, что ли, Они поплывут?

— По земле. Ты слышал, отец Георгий, предание, что Константинополь будет тогда взят, когда корабли поплывут по суше.

— Позволь же, кирие, я не понимаю…

— А вот что, отец, они выравнивают полуостров между Золотым Рогом и Босфором, кладут доски, намазывают салом и потом потащат по ним галеры…

— Но ведь генуэзцы из Галаты разрушат это сооружение?

— Они в союзе или по крайней мере в мире с турками, и если только тронутся, то Галата в миг будет сравнена с землей.

Отец Георгий задумался.

— Чудо, только чудо спасет столицу! — произнес он.

Через несколько дней по всему Константинополю распространилась ужасная весть: турецкие галеры в Золотом Роге! И в то же время готовился решительный штурм со стороны ворот св. Романа; однако, Магомет II прислал к императору предложение сдать столицу в виду неизбежной гибели, обещая ему свободу и целость имущества, на что получил от Константина XI Палеолога такой ответ:

— Мы будем благодарить Господа, если ты пожелаешь заключить мир с нами на условиях предшественников наших. Мы готовы даже уступить тебе наши области, тобою присвоенные, наложи на нас дань великую и тяжелую, приказывай нам, но удались по заключении мира. Домогаясь добычи, ты и не предвидишь, что сам впоследствии можешь сделаться добычею других. Я не могу сдать тебе город; так не имеет права поступать никто из граждан. Нам дозволено только одно: продолжать умирать и не щадить своей жизни.

Наступил канун памятного 29 мая 1453 года. Магомет II, приготовляясь к решительному приступу на следующее утро, объезжал войска, убеждая их быть достойными воинами пророка.

— Кто из вас падет в бою, — говорил он, — тот будет вкушать яства и пить вместе с Магометом в раю и возлежать с гуриями, совершив благовонные омовения. Те же, которые останутся живы после победы, будут получать двойное жалованье до конца их жизни. Тот, кто первый войдет на стены, получит лучшую провинцию в управление, и я осыплю его такими милостями, что они превзойдут его ожидания. Покоренный город я отдаю вам на три дня. Кроме крепостных стен и зданий всякая добыча: золото, серебро, одежды, женщины — все ваше!

Всю ночь слышалось веселие у стен упавшей духом столицы. Совершенно другое происходило в Константинополе. Духовенство собиралось к крестному ходу, народ валил к храму св. Софии. Но это не был один из блестящих крестных ходов, которые некогда совершали императоры по возвращении из похода. Уныние царило в столице; несмотря на это, древнее священное торжество поддерживало бодрость духа. Духовенство подняло мощи святых и иконы, пользовавшиеся наибольшим уважением. По мере того как из-под могучего купола св. Софии выходило духовенство, с патриархом во главе, и показывались на паперти константинопольские святыни, народ восторженно простирал к ним руки. Сначала выносили мощи святых, из которых не многие тогда оставались в столице, а иные были увезены венецианцами и крестоносцами четвертого крестового похода в 1204 году. Между выступавшими с мощами можно было видеть отца Георгия, который нес мощи св. Спиридона Тримифунтского, а рядом с ним какой-то сгорбленный монах, седой, изможденный, нес мощи Феодоры Августы.

Когда процессия подошла к Босфору, раскрылась чудная картина всего Константинополя. Здесь, у храма Влахернетиссы, особенно чтимой жителями столицы, дана была полная воля выражению чувств: слова мольбы, рыдания и стоны раздавались в многолюдной толпе в то время, как духовенство произносило и пело установленные молитвы и гимны. К этой святыне прибегали все императоры пред опасными походами и возвращаясь после счастливых побед; здесь стоял и дворец императоров, представляя собою летнюю резиденцию, потому что на этом возвышенном месте было прохладнее, и Фракия с вершин своих гор посылала сюда свое свежее дыхание. Когда, после небольшого отдыха, процессия двинулась, то только немногие, и то приставшие впоследствии, могли сопутствовать неутомимым монахам вдоль Золотого Рога через низменную и болотистую Галату, аристократический Петрион, к монастырям Пантепопту и Пантократора и далее к св. Ирине и св. Софии.

Весь этот день до вечера жители посещали церкви и молились. Император собрал около себя защитников Константинополя и обратился к ним с такими словами:

— Подумайте, братья, о том, как надлежит приобрести свободу, вечную память и славу. Вам известно, что султан, враг православной веры, без всякой причины нарушил мир и опустошил наши поля, сжег сады и дома, умертвил наших братьев. Пусть на их стороне сила; за нас Господь Бог, Спаситель наш!