Михаил Голденков - Северный пламень

Середина октября… Наступившее в первую неделю месяца бабье лето как-то быстро прервалось прохладными и дождливыми днями… В то роковое 13 октября на Кривический лес опустился густой синий туман. Он постепенно сгущался, и вскоре уже далее десяти шагов ничего нельзя было разобрать. Звуки, что ближние, что дальние, шли как будто из одной точки, словно с того света…

— Надо остановиться, — приказал Микола, — так мы все потеряемся в этом киселе. Что за туман! Никогда таких густых не видел!

Обоз остановился… Вокруг висела какая-то кромешная тишина. Женщины испуганно переглядывались… Эту давящую тишину прервал лишь дятел, вновь затарахтев своим клювом по дереву… Вновь… В этом лесу Микола дятлов пока что не слышал.

— Что это? Что это за звуки? — встревоженно спрашивал Кмитича Жиркович, приближаясь на своем низеньком коне.

— Какие звуки? Кроме дятла я ничего не слышу.

— Нет, пан полковник, это не дятел! — узкие и всегда спокойные глаза Жирковича сейчас расширились от страха. — Это вроде как стреляют!

— Да не может быть! — Миколе показалось странным, что барабанную дробь дятла Жиркович принимает за стрельбу.

— Нужно послать к Ивановскому, на всякий случай! — также заволновалась Гертруда, выглядывая из-за парусины первой повозки, сжимая в руках мушкет.

— Калиновский! За старшего здесь! — крикнул Микола высокому парню в голубой шведской форме, сидящему на месте возницы у первой повозки. — Всем быть готовым ко всему! Жиркович с хлопцами за мной! — махнул желтой перчаткой Кмитич…

Уже после двадцатой повозки дорога была пуста!

— Черт! Где они все? — не на шутку всполошился Микола.

— Отстали! Наверное, и стреляли, чтобы дать нам знать, — предположил кто-то из солдат.

«Очень бы хотелось», — подумал Микола…

— Да с чего вы взяли, что то были выстрелы? — бросил он раздраженно… «Или я такой глухой в этом чертовом тумане?»

— Смотрите!

Из тумана выплыла повозка. Она стояла совсем пустой, кони, испуганно фыркая, топтались на месте.

— Дьявол! Где люди?

— Похоже, разбежались!

— А где другие повозки?..

Отряд бросился дальше по дороге… Никого… Но вот и остальная часть обоза. Кажется, туман начинал рассеиваться… Ужасная картина открылась глазам оршанского полковника и его людей. Вокруг брошенных повозок грудами лежали убитые люди — солдаты, женщины, еврейские торговцы из Риги… Сабли солдат были в крови — значит, дрались… Вокруг мертвых тел товарищей Миколы Кмитича не было никого из нападавших, лишь кровь на упавших листьях, покрывающих сырую землю, кровь на ветвях кустов…

— Здесь был бой! И бой нешуточный! — в ужасе вскричал Жиркович. — Смотрите!

Он поднял с земли шапку, вроде как казацкую папаху с длинным красным колпаком, с каплями крови на меху.

— А где же были мы? — почти вскричал Загурский.

— Алесь! — Жиркович отбросил папаху, бросившись к телу Александра Ивановского. Тот вытянулся на земле с также окровавленным клинком в руке. Мертвый… Тут же, рассыпав по жахлой траве золотистые волосы, лежала на спине Анне, своими большими голубыми уже ничего не видящими глазами глядя в небо… В ее руке был зажат разряженный пистолет. Дуло пистолета еще пахло порохом… Стреляли совсем недавно… Фузеи убитых солдат также все были разряжены. Однако выстрелы едва ли были слышны в голове обоза… «Что за чертовщина!» — крутилось в голове оршанского полковника… Судя по оставленным следам и ранам на убитых, нападавшие не пользовались огнестрельным оружием, а действовали саблями и ножами, причем явно добивали сраженных…

Глаза Кмитича налились слезами…

— Кто? Кто это мог сделать? Где были дозорные?

Те, кто напал на обоз, не оставили ни убитых, ни раненых, которых, судя по кровавым пятнам и следам крови на саблях девяти мертвых солдат, должно было быть предостаточно…

— Смотрите! — два солдата волокли хромающего, — видимо, раненого — молодого парня в коротком сером халате и с бритой головой. Судя по смуглому косоглазому лицу — калмыка.

— Прятался в кустах! — пнул ногой солдат калмыка. Тот упал на колени перед сапогами Миколы. Оршанский князь стоял над ним словно прикладом по голове огретый: все плыло перед глазами, все расплывалось от слезного тумана. Почти семьдесят убитых человек за какое-то мгновение! Живые люди, живые только что, уже все мертвы!.. Правильно говорил Жиркович, недобрый лес…

Молодой калмык что-то лопотал, повторяя по-русски лишь четыре слова: «Урус, нет, не моя»… Микола выхватил пистолет, приставил ко лбу перепуганного калмыка, отвернулся и нажал пальцем на курок. Сухо треснул выстрел. Молодой калмык с окровавленной головой упал на желтые листья.