Октавиан Стампас - Древо Жизора

«А хоть бы и так!» — слегка покраснев, подумал Жан.

Разговор продолжался, Бертран де Бланшфор стал описывать всевозможные чудесные находки, которые ему и его товарищам удалось обнаружить в Святой земле за те годы, когда он служил коннетаблем у Робера де Краона, а затем у Тортюнуара, у которого дослужился до звания сенешаля, самого высокого после магистерского. Речь зашла о таинственных свитках, обнаруженных в подземельях Тампля, испещренных загадочными письменами. В них была зашифрована какая-то всемирная загадка, разгадав которую человечество должно перейти в некое иное состояние — быть может, в состояние готовности к приходу мессии, второму пришествию Иисуса Христа.

— Один из пунктов решения этой загадки, — подытожил де Бланшфор, — лежит здесь, в Жизоре, или его окрестностях. Если вы любите ближних своих и любите Господа Нашего Иисуса Христа, вы не можете остаться равнодушным ко всему, что я вам рассказал. Заметьте, вы избранный человек, мало кому довелось узнать о существовании этот загадки. Поэтому я должен задать вам вопрос: готовы ли вы помочь нам и готовы ли вы вступить в наше братство рыцарей ордена Храма Соломонова?

Жан молча глядел на своих гостей и ничего не отвечал, подспудно понимая, что с этими нужно держать ухо востро. Не выдержав паузы, Бертран де Бланшфор попросил у одного из присутствующих при разговоре сенешалей старинный свиток. Тот бережно достал реликвию из кожаного футляра и протянул ее Жану.

— Вот доказательство моих слов, — сказал Бертран, покуда Жан разглядывал старинный манускрипт, исписанный мелкими буковками на древнееврейском языке.

Из ровных строчек, похожих на творения жука-короеда, то там, то сям выпрыгивали вверх длинные палочки, словно копья и флажки над рядами войск.

— Но я не разбираюсь в том, что тут написано, — произнес Жан.

— Это — самый главный свиток, содержащий тайну великих скважин, — сказал Бертран. — Но есть еще и латинский текст, который хранится в Тампле за семью печатями. В нем, в частности, говорится и о тайне Жизора.

Жан вздрогнул:

— О тайне Жизора? Но ведь Жизор существует всего каких-нибудь сто с небольшим лет! Откуда римлянам было знать о нем?

— В том-то и дело, что Жизора не было, а тайна его уже была, — улыбнулся Бертран де Бланшфор. — Вы знаете, сколько лет жизорскому вязу?

— Я слышал, что ему не менее двухсот, — не очень уверенно ответил Жан.

— Ошибка, — сказал де Бланшфор. — Вяз был посажен через несколько десятков лет после завоевания римскими легионерами Иерусалима. Тут-то и кроется тайна, которую вы, кажется, не очень жаждете узнать, раз медлите с ответом на мой вопрос, готовы ли вы вступить в орден тамплиеров.

«А почему бы и нет? — подумал Жан. — Сама судьба распоряжается, чтобы я проник во все ветви тамплиерства. А уж там разберемся, какие из ветвей живые, а какие мертвые».

— Я принимаю ваши предложения, — сказал он.

Обряд его второго посвящения в тамплиеры сильно отличался от того незатейливого, простенького обряда, который совершил человек, выдающий себя за Андре де Монбара. Ровно в полночь, при ярком свете полной луны, озаряющем окрестности Жизора, вереница тамплиеров вышла из замка с большими зажженными свечами в руках и направилась в сторону вяза. Жан не мог насладиться этим величественным зрелищем, ибо его, как на носилках, несли на двух копьях, поперек коих были возложены мечи. Он лежал, с головой укрытый плащом, и тревожно размышлял, не собираются ли они совершить какое-нибудь жертвоприношение, в котором ему отведена роль жертвы. Ведь тот, мнимый или не мнимый, Андре де Монбар предупреждал его, что люди Тортюнуара связаны с ассасинами, а это самые страшные существа на всем белом свете. Но, с другой стороны, сердце подсказывало Жану, что он нужен им, и они затеяли всю эту пышную церемонию, чтобы только побольше привлечь его на свою сторону, пленить пылкое юношеское воображение красотой обряда.

Двигаясь по направлению к старому вязу, тамплиеры пели «Стабат Матер долороза». Допев до конца, принимались петь с начала. Их низкие голоса красиво звучали в ночи. Затем Жан почувствовал, как его возложили на землю, он услышал могучее шевеление листвы в громадной кроне вяза. Опустившись на колени вокруг Жана, тамплиеры стали молиться о его душе, якобы ушедшей из тела, но призванной вернуться назад. Это продолжалось так долго, что лежащий без движения Жан успел немного окоченеть — ночь была прохладной и над землей летал свежий ветерок. Наконец, моление окончилось. Тут Жан почувствовал прикосновение острия меча к своей груди в области сердца и услышал голос Бертрана де Бланшфора: