Уильям Шекспир - Поэмы

Если «Венера и Адонис» написана в традиции легкой эротической поэмы и в ней чувствуется влияние Овидия, то «Лукреция» принадлежит другому, назидательному жанру поэзии. Однако сцена в спальне Лукреции тоже эротична, хотя и в другом, жестком и агрессивном, роде. Сцена самоубийства способна растрогать самое заскорузлое сердце. Да и сама тема супружеской верности всегда привлекает публику. Неудивительно, что и вторая поэма имела большой успех, при жизни Шекспира она переиздавалась, по меньшей мере, шесть раз («Венера и Адонис» выдержала до пятнадцати изданий). И все-таки, на наш вкус, риторики в ней многовато.

В «Венере и Адонисе», несмотря на фривольное содержание, есть все-таки обаяние цельности и простодушия. По сравнению с ней «Лукреция» кажется грубее, «заземленней», и не потому, что плотское соединение, к которому безуспешно стремилась Венера, здесь успешно (но не для Лукреции) совершается, а потому, что невольно выходит смесь любви и политики. Читатель остается в недоумении: не задумал ли Тарквиний, как камикадзе, свой план нарочно для того, чтобы уничтожить тиранию в Риме, или Лукреция поддалась ему с целью дискредитировать деспотический метод правления и тем самым способствовать победе республиканцев?

А что, если бы Лукреция, вместо того чтобы роптать и плакать, дала бы Тарквинию отпор? Такая мысль пришла в голову Пушкину, и из этой мысли выросла одна из его лучших комических поэм. Перед авторитетами он никогда не робел. Наоборот, чем возвышенней предмет, тем заманчивей вывернуть его наизнанку, будь то Шекспир или даже Библия (в «Гавриилиаде»).

Пушкинская эпоха – первая треть XIX века – время сотворения культа Шекспира. Именно тогда он был возведен в ранг величайшего поэта Англии. Не Байрон, а Шекспир стал подлинным вождем романтического движения – Бардом с большой буквы, непогрешимым образцом. Когда Пушкин осознал это, он сменил ориентиры и выбрал Шекспира своим учителем «истинного романтизма». Впрочем, в его новом ученичестве не было и тени идолопоклонства. Фраза «отец наш Шекспир», прозвучавшая в одном из пушкинских писем, имеет оттенок фамильярности – ироничной фамильярности потомка. Пушкин явно наследник Шекспира: в нем та же широта кругозора, универсальность, артистичность. Оба они – настоящие «лисы», если использовать термин Исайи Берлина из книги «Еж и Лиса»: то есть художники, знающие не одну, а много разных приемов и уловок.

Три произведения Пушкина, написанные по мотивам Шекспира в истинно «лисьем» духе – «Борис Годунов», «Анджело» и «Граф Нулин», показывают, сколь разными могут быть подходы к первоисточнику. «Борис Годунов» (1825) – первая русская пьеса-хроника в шекспировской манере на сюжет, взятый из российской истории: здесь Пушкин заимствовал у Шекспира только форму. «Анджело» (1833) – поэма по мотивам шекспировской комедии «Мера за меру»: изменив форму, Пушкин заимствовал лишь сюжет (в общих чертах). Поэма «Граф Нулин» (1825), судя по словам самого Пушкина, – травестийная пародия шекспировской «Лукреции»: начав с той же исходной точки, Пушкин движется в прямо противоположном направлении. Он переносит сюжет Лукреции в дом русского помещика, а на место Тарквиния назначает проезжего (из Парижа в Петербург) ловеласа, распустившего перья перед провинциальной дамой.

В черновике поэма Пушкина была названа «Новый Тарквиний». Из окончательного варианта это название ушло, а без него вряд ли бы кто догадался, что «Граф Нулин» – пародия на Шекспира. Но в данном случае, как это бывает в детективных романах, виновный сам спровоцировал расследование. Через пять лет после «преступления», в 1830 году, Пушкин записывает в своей «Заметке о “Графе Нулине”»: «В конце 1825 года находился я в деревне. Перечитывая «Лукрецию», довольно слабую поэму Шекспира, я подумал: что если б Лукреции пришла в голову мысль дать пощечину Тарквинию? быть может, это охладило б его предприимчивость и он со стыдом принужден был отступить? Лукреция б не зарезалась, Публикола не взбесился бы, Брут не изгнал бы царей, и мир и история мира были бы не те. <���…> [27]Я имею привычку на моих бумагах выставлять год и число. «Граф Нулин» писан 13 и 14 декабря. Бывают странные сближения».

Мы знаем, какие события явились фоном этой многозначительной записи. В первых числах декабря 1825 года Пушкин получает известие о смерти императора Александра I. Несмотря на то что ему было запрещено покидать место ссылки, он делает распоряжения о поездке в Санкт-Петербург инкогнито, под именем крестьянина из соседнего имения. Согласно этому плану, он прибыл бы в столицу как раз накануне восстания декабристов (14 декабря) и непременно принял бы в нем участие, поскольку его близкие друзья – Пущин, Кюхельбекер и Рылеев – были среди заговорщиков. Но плохая примета – заяц перебежал дорогу перед экипажем – заставила Пушкина переменить планы (по крайней мере, так он сам рассказывал) и вернуться домой. Вместо того чтобы участвовать в восстании, он садится и пишет поэму, «пародирующую историю и Шекспира».