Карел Чапек - Война с саламандрами (сборник)

Сзади раздался крик, и кто-то втащил его на тротуар.

– Какого черта ты, парень, не по тротуару идешь? – орет на него шофер.

Зарубе хочется ему ответить, да ничего не получается. Он только откашливается и пускается бежать дальше. Идти по тротуару! Да он для меня слишком узок. Люди, я так спешу, так хочу домой. Пожалуйста, скажите, как пройти на Северо-Западный вокзал? Может быть, по той самой оживленной улице, где движется вереница трамваев. Откуда берется столько народу? Ведь здесь целая толпа, и направляется она в одну сторону – наверное, тоже к вокзалу. Потому, видно, так и торопятся, что боятся опоздать на поезд.

Верзила Заруба прибавил ходу, чтобы не отставать. Видите, этим людям тоже не хватает тротуара. Пестрая, шумная толпа уже запрудила всю улицу, а люди все подходят, они просто бегут наперегонки и что-то кричат. И вдруг начали кричать все – протяжно и громко.

У Зарубы, опьяненного шумом, закружилась голова. Боже, как это здорово – столько народу! Там, впереди, запели какой-то марш. Заруба пристраивается к идущим и возбужденно топает. Посмотрите-ка, вокруг него все уже поют. У Зарубы что-то подкатывает к горлу, словно что-то толкает его изнутри, хочет вырваться наружу, – это песня: раз-два, раз-два. Он поет песню без слов, рычит что-то густым басом. Что же это за песня? Да не все ли равно. Я еду домой, я еду домой! Долговязый Заруба шагает уже в первом ряду и поет – хотя это и не слова, но все равно – это так прекрасно: раз-два, раз-два. С поднятой рукой трубит Заруба, как слон. Кажется, поет все тело, живот вздрагивает, как барабан. Грудная клетка неистово гудит. А в глотке становится так хорошо, словно он большими глотками пьет вино или плачет. Тысячи людей кричат: «Позор! Позор правительству!» Но Заруба не может понять, что там кричат, и только победоносно трубит: «А-а! А-а!» Размахивая длинной рукой, Заруба идет впереди всех. Кричит и ревет, поет, громко смеется, колотит себя кулаками в грудь и наконец издает крик такой силы, что он взвивается над всеми головами, словно знамя. «У-ва, у-ва!» – трубит Заруба во все горло, во всю силу своих легких, от всего сердца, закрывая глаза, как петух, когда кукарекает. «У-ва! А-а! Ура-а!»

Вдруг толпа останавливается и не может двинуться дальше. Ощетинившись, она отступает беспорядочной волной и разражается пронзительным криком. «У-ва! У-ра!» Заруба закрыл глаза, он весь поглощен звуками этого своего великого освобожденного голоса, который поднимается откуда-то из самой глубины души.

Неожиданно чьи-то руки хватают его, и задыхающийся голос кричит в самое ухо:

– Именем закона вы арестованы!

Заруба открыл глаза: на одной руке у него повис полицейский и хочет вытащить его из группы людей, которые судорожно сопротивляются. Заруба ахнул от ужаса и хотел вырвать руку, которую выкручивал полицейский; он взревел от боли и свободной рукой, будто палицей, стукнул блюстителя закона по голове. Полицейский побагровел и отпустил его, но в этот момент кто-то огрел Зарубу дубинкой по затылку: удар, другой, третий! Две огромные руки завертелись, словно крылья ветряной мельницы. Они лупили по чьим-то головам. Внезапно на его руках повисли два человека в касках, вцепились, словно бульдоги.

Заруба, задыхаясь от бешенства, старается сбросить их, пинает кого-то ногами, бьется, как помешанный, но его толкают и куда-то тащат. Полицейские вывернули ему руки и ведут по пустынной улице: раз-два, раз-два. Заруба теперь идет как овечка и мысленно только спрашивает: пожалуйста, скажите, как пройти на Северо-Западный вокзал? Ведь мне надо домой.

Двое полицейских вталкивают его в участок.

– Ваше имя? – спрашивает злой, ледяной голос.

Заруба и рад бы сказать, но только беззвучно шевелит губами.

– Как вас зовут? – орет злой голос.

– Заруба Антонин, – хрипло шепчет верзила.

– Где проживаете?

Заруба беспомощно пожал плечами.

– На Панкраце, – с трудом выдавил он из себя, – в одиночке.

Это не должно было произойти, но произошло: трое законников совещались, как вызволить Зарубу: председатель суда, прокурор и адвокат ex offo.

– Пусть Заруба ни в чем не признается, – предложил прокурор.

– Поздно, – проворчал председатель суда. – На допросе он уже признался, что вступил в драку с полицейским. Вот дурень, взял и во всем признался…

– Может, полицейские дадут показания, что не могут с уверенностью сказать, Заруба это был или кто-то другой, – предложил адвокат.

– Слушайте, – запротестовал прокурор, – не хватает еще, чтоб мы учили полицейских врать! Они же прекрасно знают, что это был Заруба. Лично я – за невменяемость. Предложите проверить его душевное состояние, коллеги. Я поддержу.