Оноре де'Бальзак - Сочинения

– Глупый, – сказала ему Камиль, скользнув по его уху скромным дружеским поцелуем.

– Правда, – мысленно сказал себе Калист, пока коляска поворачивала назад, – я все забываю советы моей матери и, верно, вечно буду их забывать.

Мадемуазель де Пен-Холь, храбро приехавшая в наемном экипаже, виконтесса де Кергаруэт и Шарлотта нашли стол уже накрытым и были приняты дю Гениками очень радушно, если не роскошно. Старая Зефирина указала, какие тонкие вина надо взять в погребе, а Мариотта превзошла себя в своих бретонских кушаньях. Виконтесса, в восторге от того, что совершила путешествие со знаменитой Камиль Мопен, попробовала объяснить им современную литературу и положение, занимаемое в ней Камиль; но с литературой случилось то же, что и с вистом: ни дю Геники, ни подошедшие священник и шевалье дю Хальга ничего в ней не поняли. Аббат Гримон и старый моряк попробовали за десертом ликеры. Как только Мариотта, с помощью Гасселена и горничной виконтессы, убрала со стола, раздалось восторженное требование мушки. Радость царила во всем доме. Все считали Калиста свободным и уже видели его женатым вскоре на маленькой Шарлотте. Калист был молчалив. В первый раз в жизни он сравнивал Кергаруэтов с теми двумя элегантными, умными, обладавшими таким вкусом, дамами, смеявшимися теперь, по всему вероятию, если судить по первому взгляду, которым они обменялись, над обеими провинциалками. Фанни, знавшая тайну Калиста, видела грусть сына, на которого мало действовали кокетничанья Шарлотты и нападки виконтессы. Видно было, что ее дорогой ребенок скучал; тело его было здесь в зале, где прежде и он принял бы участие в шуточках за мушкой, но душа его была в Туше. Как бы его послать к Камиль? спрашивала себя мать, которая, сочувствуя сыну всем сердцем, любила и скучала вместе с ним. Ее нежность придала ей ума. – Ты сгораешь от желания пойти в Туш увидать ее? – спросила Фанни Калиста на ухо.

Он отвечал улыбкой, с краской на лице, и очаровательная мать затрепетала всеми фибрами сердца.

– Сударыня, – сказала она виконтессе, – вам завтра будет очень неудобно в почтовой тележке, особенно же потому, что придется выехать рано утром; не лучше ли вам взять экипаж мадемуазель де Туш? Поди, Калист, – сказала она, посмотрев на сына, – устрой это, но возвращайся к нам поскорее.

– Мне потребуется на это не более десяти минут, – воскликнул Калист, с бешеным порывом целуя мать на крыльце, куда она вышла с ним.

Калист побежал с быстротой оленя и очутился в вестибюле Туша, когда Камиль и Беатриса выходили после обеда из большой залы. Он догадался предложить руку Фелиситэ.

– Вы для нас покинули виконтессу и ее дочку, – сказала она, пожимая его руку, – мы можем оценить принесенную вами жертву.

– Эти Кергаруэты не родственники ли Портендуэрам и старому адмиралу Кергаруэту, вдова которого вышла замуж за Шарля ля де Ванденес? – спросила Камиль маркиза де Рошефильд.

– Мадемуазель Шарлотта внучка адмирала, – отвечала Камиль.

– Она очень милая особа, – сказала Беатриса, усаживаясь в готическое кресло, – она совсем подходит г-ну дю Геник.

– Этого брака никогда не будет, – быстро промолвила Камиль. Ошеломленный холодным и спокойным тоном маркизы, указавшей на маленькую бретонку, как будто она была единственное существо ему под пару, Калист стоял без слов и без мысли.

– А почему, Камиль? – спросила маркиза.

– Милая моя, – продолжала Камиль, видя отчаяние Калиста, – я не советовала Конти жениться и считаю, что была права; вы не великодушны.

Беатриса взглянула на приятельницу с изумлением, смешанным со смутным подозрением. Калист понял самоотвержение Камиль, видя, что на ее лице выступила слабая краска, верный признак сильнейшего внутреннего волнения; он довольно неловко подошел к ней, взял ее руку и поцеловал. Камиль с небрежным видом села за рояль, как женщина, вполне уверенная в своей приятельнице и в поклоннике, которого она приписывала себе, повернувшись к ним спиной и оставив их почти наедине. Она принялась импровизировать вариации на темы, бессознательно приходившие ей на ум, потому что все они были очень меланхоличны. Маркиза делала вид, что слушает, но сама наблюдала за Калистом, который, будучи слишком юн и наивен для роли, предоставленной ему Камиль, в экстазе любовался своим настоящим кумиром. По прошествии часа, в течение которого мадемуазель де Туш испытывала мучение вполне естественной ревности, Беатриса удалилась к себе. Камиль тотчас увела Калиста в свою комнату, так как все женщины обладают инстинктом недоверия.