Оноре де'Бальзак - Сочинения

Геранда – один из городков, где наиболее верно сохранился дух феодализма. Самое его имя должно пробудить тысячу воспоминаний у художников, артистов и мыслителей и вообще у всех туристов, когда-либо посетивших этот городок, этот перл феодальных времен, властвовавший над морем и заливом с вершины холма, по склонам которого расположены не менее интересные для наблюдателя – Круазиг и местечко Батц. После Геранды разве только Витре, находящийся в центре Бретани, и Авиньон на юге сохранили в полной неприкосновенности свой средневековый вид. Геранда и до наших дней окружена крепкими стенами: ее рвы полны водою, зубцы стен все целы, бойницы не закрыты деревьями, квадратные и круглые башни не перевиты плющом. Сохранились и трое ворот с кольцами от опускных решеток; войти в город нельзя иначе, как через подъемный мост из дерева, скрепленного железом: мост больше не поднимается, но его можно было бы поднять. Городская мэрия получила выговор за то, что в 1820 г. насадила тополей вдоль водоотводных каналов, чтобы гуляющие могли пользоваться тенью. Мэрия возразила на это, что вот уже целое столетие, как длинная, красивая площадь около дюн, где находятся укрепления, усаженная рядом тенистых вязов, обращена в место прогулки, излюбленное всеми городскими жителями. Дома в этой части города ни на йоту не изменили своего старинного первоначального вида: они и не увеличились и не уменьшились. Ни один дом не ощутил на своем фасаде молотка архитектора или кисти маляра, ни один не почувствовал тяжести надстроенного этажа. Все они сохранили свой первобытный вид.

Некоторые дома подперты деревянными столбами, образующими галерею, по которым проходят жители и доски которых гнутся, но не ломаются. Дома купцов все очень низки и малы, с черепичными фасадами. На окнах уцелели рельефные украшения из перегнившего дерева, и местами еще видны какие-то уродливые фигуры людей и фантастических животных, которые когда-то волшебной силой искусства дышали полной жизненностью. Эти уцелевшие остатки старины особенно должны нравиться художникам своими темными красками и полуизгладившимися очертаниями. Улицы остались такими же, как и четыреста лет тому назад. Но так как число жителей не велико и общественная жизнь мало заметна, то, если бы какой-нибудь турист полюбопытствовал осмотреть этот город, прекрасный, как старинное вооружение, то ему пришлось бы в грустном одиночестве ходить по пустынной улице, где часто в домах попадаются окна, замазанные глиной во избежание лишнего налога. Эта улица ведет к выходу из города, где теперь возвышается стена и где живописно раскинулась группа деревьев, насаженных рукой богатой бретонской флоры: редко где можно встретить во Франции подобную разнообразную и роскошную растительность, как в Бретани. Поэт или художник, случайно занесенный судьбой в эти места, наверное, долго просидел бы здесь, наслаждаясь безмятежным покоем, царящим под этими сводами, куда не долетает никакого шума из тихого городка; бойницы, где в былые времена помещались стрелки, теперь имеют вид окошечек-бельведеров, с чудным видом на окрестности. Гуляя по городу, нельзя не перенестись мысленно к обычаям и правам старины: сами камни говорят вам о ней, а много старинных воззрений уцелело и до наших дней. Появление здесь жандарма в обшитой галуном шапке покажется вам своего рода анахронизмом, неприятно поражающим ваш взгляд; но здесь редко можно встретить лица и вещи современного нам мира. Жители избегают даже современной одежды и выбирают из нее только то, что гармонирует, с их застывшим бытом и неподвижностью. На рынках можно встретить бретонцев в оригинальных местных одеждах, ради которых сюда нарочно приезжают художники. Белая холщевая одежда рабочих, добывающих соль из солончаковых болот, представляет резкий контраст с синими и коричневыми куртками крестьян и с оригинальными старинными головными уборами женщин. Тут же толкаются и моряки в матросских и круглых лакированных шляпах: все эти слои общества здесь так же строго разграничены между собой, как индийские касты, так что здесь еще уцелело разделение жителей на три класса: на горожан, дворян и духовенство. Революция не могла осилить эти старинные, плотно вкоренившиеся традиции, быть может, потому, что здешние жители точно окаменели в своем развитии; здесь природа оделила людей такой же неспособностью к видоизменяемости, какую мы видим в царстве животных. Даже после революции 1830 г., Геранда продолжала представлять совершенно особенный город, с ярким отпечатком национальных, бретонских черт, город крайне благочестивый, молчаливый, сосредоточенный, точно застывший в своей неподвижности и мало знакомый с новыми веяниями.