Array Коллектив авторов - 12 великих трагедий

Ах,
То не охотничий азарт, – похуже.

А что же?

Пощади!

Хочу я знать!

Краснею я.

Не то же ли, чем полон
Был я, когда опал тебе дарил?

Тебе ль себя равнять, о свет востока,
Со старым влюбчивым котом?

Ну, если
Взглянуть на нас с любовной точки зренья, —
Пророк и кот один другого стоят.

Твои уста мед шутки источают.

Дитя, как девушки другие, видишь
В великих людях только оболочку;
По ней одной и судишь их. К примеру
Меня взять: я большой шалун… тем боле
Наедине с тобою! Принужден
Лишь в силу положенья своего
Я днем носить серьезности личину;
Я связан саном, долгом; я обязан
Со многим ведь, дитя мое, считаться;
И делает меня все это часто
Пророчески угрюмым, кислым, – впрочем,
Лишь на словах… Но прочь весь этот вздор!
Наедине с тобой – я просто Пер,
Таков, каков я есть на самом деле;
Бери меня таким, пророка ж – в шею!

Сюда, Анитра! Отдохнем под пальмой!
Шептать тебе я буду на ушко,
А ты с улыбкой мне внимать; потом
Мы поменяемся с тобой ролями:
Зашепчут губки свежие твои,
А я тебя с улыбкой слушать буду!

Как песня-каждое из слов твоих,
Хоть я и мало что в них разумею.
Скажи, владыка, обретет ли душу,
Внимая им, твоя рабыня?

Душу
И свет ума и знанья – все успеешь
Ты получить потом. Когда заря
Печатать золотом начнет на алых
Полосках неба… словом, днем даю я,
Дитя мое, уроки, и тогда
Займусь я и с тобой, не беспокойся.
Но выступать с остатками потертой,
Изношенной премудрости средь ночи,
Прохладной, ароматной, – просто глупо!
К тому ж душа, сказать по правде, вовсе
Не главное, не так важна, как сердце.

О, говори, владыка! Говоришь ты —
И я как будто блеск опалов вижу!

До крайности дошедший ум есть глупость;
И расцветает трусости бутон
В цветок жестокости махровый. Правда
Преувеличенная – лишь изнанка
Ученья мудрого. Да, да, дитя,
Вот будь я проклят как собака, если
На свете мало умственных обжор!
Земля кишит людьми, которым трудно
Достигнуть ясности души и мысли.
Я сам знавал один такой образчик;
Среди ему подобных – перл. Ошибся
Он в целях сам и в общей суматохе
Утратил всякий здравый смысл… Ты видишь
Пустыню вкруг оазиса? Мне стоит
Махнуть своим тюрбаном, чтоб мгновенно
Сюда нахлынули морские волны
И затопили все эти пески.
Но я бы дураком был, если б вздумал
Творить тут земли и моря! Ты знаешь,
Что значит жить?

О, научи меня!

Плыть по реке времен сухим, всецело
Всегда «самим собою» оставаясь.
Но быть «самим собой» могу я только,
Свое мужское проявляя «я».
Орел, состарившись, теряет перья,
Старуха шамкает беззубым ртом,
Старик, кряхтя, едва волочит ноги,
И все они душою увядают.
Всего важнее – юность сохранить.
И я хочу быть юным, быть султаном,
Владыкою горячим и единым —
Не на холмах высоких Гюнтианы,
Меж стройных пальм и виноградных лоз,
О нет! – на девственной и свежей почве,
В девичьих чистых грезах, в юном сердце!..
Так видишь, почему тебя, малютка,
Изволил милостиво соблазнить я,
Избрал твое сердечко, основал
В нем, так сказать, мужской свой калифат?
Хочу владыкой быть твоих желаний
И деспотом в своем любовном царстве.
Должна ты мне принадлежать всецело;
Хочу держать тебя в плену, как держит
Оправа золотая бриллиант.
И если мы расстанемся – конец…
Тебе, конечно, а не мне, запомни!
Я всю тебя хочу собой наполнить,
Чтоб уж не помыслов в тебе, ни воли
Не оставалось – все заполнил я!
Дары твоих полночных чар, Анитра,
И прочие все прелести твои
Меня должны в рай Магомета светлый
Как вавилонские сады, вознесть!
Поэтому-то, в сущности, и кстати
Что пусто в черепе твоем, дитя!
Душа нас заставляет углубляться
В самих себя, собою заниматься.
Итак, – уж раз вопрос затронут этот, —
Ты можешь, если хочешь, получить
На щиколотки по кольцу; обоим
Так будет выгодней, тебе и мне;
Души же место сам в тебе займу я,
А прочее по-старому все будет.