Array Коллектив авторов - 12 великих трагедий

Дают вам все же век свой тут дожить.

Да, милостыней будем жить мы с кошкой.

Сынок вам дорогонько обошелся.

Мой Пер? В уме ты? Он при чем? Вернулась
Домой цела и невредима Ингрид.
Им черта бы к ответу звать, не Пера;
Тут, кроме черта, виноватых нет;
Не кто, как он подбил на грех беднягу.

На вас лица, я вижу, нет. Не лучше ль
Сходить за пастором?

Сходи, пожалуй…

Нет, что ты, Бог с тобой! Досуг ли мне!
Я мать ему иль нет? Так чье же дело
В беде помочь ему по мере сил,
Когда его другие оттолкнули?…
Позволили они вот эту куртку
Отдать ему… лишь надо починить.
Ах, если б смела я ему припрятать
И одеяло меховое!.. Кари,
А где ж чулки?

Да тут же, в общей куче.

Ах, что нашла я! Ложку для литья,
Его любимую игрушку. С нею
Он в пуговичника любил играть;
Бывало, топит, плавит, отливает…
Раз как-то пир здесь шел, и попросил
Кусочек олова он у отца;
А тот: «Не олова, дам серебра,
Монету Кристиана короля;
Ты не забудь, что ты сын Йуна Гюнта…»
Покойник с пьяных глаз не разбирал,
Что – олово, что – золото… Чулки-то
Все в дырках, Кари. Надобно заштопать.
Бобылка. Не худо бы.
Осе. Заштопаю и лягу.
Не по себе мне вправду; тяжело…

Смотри-ка, две фуфайки шерстяные!
Не доглядели… или – позабыли.

Как видно.

Вот удача! Ну, одну
Ты им вернешь… Иль нет, оставим обе, —
На Пере больно старая, плохая.

Ах, матушка, ведь это грех, пожалуй!

Да, да, но каяться уж заодно, —
Священник всем грехам даст отпущенье.

Засов сюда, чтоб здесь от троллей злобных
И злых людей я запереться мог;
Засов сюда, чтоб эта нечисть вся
И на порог ко мне ступить не смела…
Они приходят с тьмой ночной, стучатся:
Открой, Пер Гюнт! Мы прытки, словно мысли!
Мы под кроватью прячемся, в золе
Мы копошимся, мы в трубу влетаем.
Хи-хи, Пер Гюнт! Запрешься ль на замок
От дьявольских, нечистых, злобных мыслей?

Эй, Бог в помощь! Гостьей не побрезгуй!
Ты звал меня, ну вот, я и пришла.

О Сольвейг! Ты ли это? Нет… Да, да!
И не боишься подойти так близко?

Твой первый зов передала мне Хельга;
Потом его мне стали повторять
И тишина и ветер; мне звучал он
В рассказах матери твоей и в сладких
Мечтах, что те рассказы навевали;
И днем и ночью слышался он мне,
И не могла я не прийти. Померкла
Вся жизнь там для меня. Я не могла
Ни плакать от души там, ни смеяться.
На знала я, что в мыслях у тебя;
Но знала что мне следовало сделать.

А твой отец?

Теперь я сирота;
Без матери и без отца: со всеми
Я порвала.

Чтобы ко мне уйти!
О Сольвейг, милая!..

К тебе. Так будь же
Теперь мне всем на свете ты – и другом
И утешителем.

Всего больнее
С сестренкой было расстаться… Нет,
Пожалуй, тяжелей еще с отцом…
Всего же тяжелей – с моей родимой…
Нет, нет, прости мне, Боже… Я не знаю,
С кем тяжелее было мне расстаться!

Но приговор суда ты знаешь, Сольвейг?
Наследства я лишен, двора, земли.

Иль думаешь, рассталась я со всеми
И всем, что дорого мне было, ради
Наследства твоего, земли, усадьбы?

Мой уговор со стариком ты знаешь?
Бежать от всех я должен, жить в лесу,
Не то схватить меня имеет право,
Как только выследит меня.

Дорогу
Я разузнала и к тебе помчалась
На лыжах; спрашивал же кто из встречных,
Куда, – я говорили, что домой.