Генрих Фольрат Шумахер - Береника

Регуэль согласился, и Иегуда провел его в таверну одного иудея. Там они расстались, чтобы встретиться в условленное время у входа во дворец Тита.

Пир подходил к концу. Часть гостей уже поднялась из-за стола и отправилась бродить по парку, ярко освещенному факелами и пестрыми фонарями, около дома Тита. Рабы уже вносили изысканные плоды на серебряных блюдах, что означало конец пира. Оний показался на минуту у дверей, напротив которых сидела Береника. Он подал ей условный знак и исчез.

Береника побледнела, глаза ее широко раскрылись. Она с беспокойством взглянула на раба, который подавал Веспасиану на серебряной тарелке яблоко из Матии – обычный десерт цезаря. Веспасиан, занятый шутливым разговором, взял яблоко и стал его разрезать.

– Что с тобой? – спросил озабоченно Тит, наклоняясь к Беренике и глядя на нее восхищенным взором. Ты была так оживлена и остроумна, и вдруг…

Она опустила глаза.

– Здесь слишком душно, – проговорила она, поднимаясь. – Пойдем лучше туда, к фонтанам, – там прохладнее.

Они были одни. Издали доносились до них смех и гомон толпы.

У одного из фонтанов стояла скамья. Береника медленно опустилась на нее, подставляя лицо брызгам воды, которые доносил до нее ночной ветер. Тит молча остановился перед ней.

– Почему ты ничего не говоришь? – спросила она. Она прислушалась. Что это – из дома донесся какой-то крик?… Нет, все тихо.

– Ты на меня сердита? – спросил он в ответ. – Если бы ты знала, как я боролся, прежде чем покориться воле отца.

– Воле? – повторила она с горечью. – Не воле, а тирании. Не возражай, – сказала она, видя, что он хочет что-то сказать. – Все это напрасно, Веспасиан – цезарь, власть в его руках. Почему же ему не пользоваться ею? Я ведь иудеянка, бесправная и беззащитная. Я за то должна быть благодарна, что ты не гонишь меня, когда я опротивела тебе…

Необычайно мягкий тон ее голоса смутил его. Ее лицо и шея покрыты были розовым отблеском света от факелов, волосы отливали золотом. Как она хороша!

– Ты мне опротивела? – проговорил он вне себя и бросился перед ней в росистую траву, обнимая ее стан. – Я никогда так ясно не сознавал, как я тебя люблю. Я только тогда убедился, что не могу жить без тебя, когда мне угрожала опасность потерять тебя. О Береника! Если я еще не имею возможности пока дать тебе место, на которое ты имеешь право рядом со мной, то в сердце Тита ты всегда будешь полновластной властительницей.

– Еще не имеешь возможности, – повторила она. – Еще не имеешь? И никогда не будешь иметь?

– Дай остыть гневу против иудеев.

– А если Веспасиан и тогда будет против?

Тит гневно выпрямился.

– И тогда? Тогда недалек будет день, когда Тит станет единственным властителем Рима!..

Теперь и она вспыхнула.

– Ты решишься на это?

– Клянусь всеми богами. Цезарь Тит прежде всего признает Беренику Августой.

Она посмотрела на него испуганным взглядом и стиснула зубы, удерживая крик. Теперь она не ошиблась. Страшный крик раздался во дворце.

– Но ведь Веспасиан, – проговорила она, задыхаясь, – силен и здоров. Веспасиан будет жить долго…

Он глухо вздохнул.

– Долго…

Они замолчали. Раздались чьи-то торопливые шаги. Береника сидела неподвижно, она побледнела, и глаза с мучительным напряжением вглядывались в подходившего к ним человека.

– Тит! – раздался его испуганный голос. – Цезарь…

Тит вскочил.

– Иосиф Флавий? – удивился он. – Что случилось?

Бывший наместник Иудеи тяжело дышал от быстрой ходьбы.

– Веспасиан… – проговорил он с трудом, и ужас отразился на его лице. – Веспасиан умирает. Его только что унесли… Спеши!..

– Умирает? – проговорил Тит бледнея и невольно отступил от Береники.

– Умирает? – повторила и Береника беззвучно.

– Он опирался на руку Агриппы, – сказал Иосиф Флавий, – чтобы подняться из-за стола, когда вдруг смертельно побледнел и зашатался. Агриппа едва удержал его. Несколько врачей около него, но они не могут понять, в чем дело. Он лежит без движения, сердце едва бьется. Вероятно, внезапный паралич. Во всяком случае, Тит, поспеши к нему В случае его смерти сенат тотчас же принесет тебе присягу и ты покажешься народу. Ты ведь знаешь, Домициан, твой брат…

Он замолчал. Тит уже бежал ко дворцу Домициана. У Тита не было большего врага, чем Домициан, который завидовал его славе и стремился занять его место.

У большой лестницы Береника догнала его.

– Ты мне дашь знать, Тит, – настойчиво просила она, – еще в эту ночь?