Генри Джеймс - Крылья голубки

– Вот и бери с нее пример.

– Она ведь все это делает ради тебя. Вывозит меня на прогулку ради тебя, – продолжал Деншер.

– В таком случае ты можешь сделать это немножко и ради нее самой. Я не боюсь. – Она снова улыбнулась.

Он стоял перед нею, вбирая в себя то, что выражало ее лицо и, как это часто бывало, снова поддаваясь воздействию столь многого, что виделось в лице этой девушки и во всей ее личности, во всем ее облике и чего он не смог бы – да и, к его радости, не должен был – описать словами. Такие впечатления не оставляют места словам.

– Я не сделаю ничего подобного ни для кого на свете – только для тебя. Но для тебя я сделаю все, что угодно.

– Ну хорошо, хорошо, – промолвила Кейт. – Вот такой ты мне нравишься.

Он помолчал секунду.

– Можешь поклясться в этом?

– В этом? В чем?

– Как то есть – в чем? В том, что я тебе «нравлюсь». Потому что, знаешь ли, только ради этого я и позволяю тебе делать со мною… бог знает что!

В ответ на это девушка, одарив его удивленным взглядом, сделала разочарованный жест, смысл которого она тут же пояснила:

– Если ты мне не доверяешь, не лучше ли тогда все сразу бросить, прежде чем идти дальше?

– Бросить тебя?

– Бросить Милли. Ты мог бы теперь уйти, а я останусь и объясню ей, в чем дело.

Он помолчал, будто это его поразило.

– А что ты ей скажешь?

– Ну как же – что ты ее не переносишь и что мне ничего иного не остается, как терпеть твое присутствие, сколько смогу.

Он поразмышлял над этим.

– Насколько плохо ты ей обо мне говорила?

– Я отмеряла точно. Так точно, как ты видишь по ее отношению к тебе.

Деншер снова задумался.

– Не думаю, что мне следует принимать в расчет ее отношение ко мне.

– Ну, тогда – как хочешь. Я останусь и сделаю для тебя все, что смогу.

Деншер видел – она говорит искренне, она дает ему реальный шанс, и это само по себе сделало картину четче. Ощущение, что он успел зайти слишком далеко, вернулось к нему не раскаянием, но видением возможного избавления; и теперь он взвешивал последствия не того, что он сделал, а того, что предлагала ему сделать Кейт.

– Ты не думаешь, что это заставит ее – то есть если она меня здесь не увидит – с большей уверенностью заподозрить, что между нами все-таки что-то есть?

Кейт задумалась.

– Ох, откуда мне знать? Это ее, конечно, сильно расстроит. Но тебе-то зачем об этом беспокоиться? Она ведь не от этого умрет.

– Ты хочешь сказать, она скоро умрет ?

– Не задавай мне вопросов, если ты не веришь тому, что я тебе говорю. Ты ставишь слишком много условий.

Теперь Кейт говорила тоном умственной усталости, вызванной нехваткой уступчивости, отчего нежелание пойти ей навстречу обрело вид жалкий и некрасивый. К Деншеру вдруг вернулось ощущение собственной неполноценности в таких чертах, о каких мужчина, обладающий хоть толикой вкуса, помолвленный, обещавший действовать совместно, желал бы не сомневаться, желал бы верить, что сумеет их проявить, то есть таких, как воображение, такт и, положительно, даже чувство юмора. Обстоятельства, разумеется, странные, но тем не менее истина заключалась в том, что для него в настоящий момент главным соображением стало: «А что, если мне начать вызывать скуку у этого милого создания?» – и оно тут же преобразилось в слова:

– Если ты снова поклянешься, что любишь меня, я…!

Она оглядела гостиную, взглянула на дверь, на окно, словно он просил у нее больше, чем было сказано.

– Здесь? – Кейт улыбнулась. – Здесь между нами ничего нет.

– Ах, неужели ничего ?

Ее улыбка в ответ на это настолько все для него решила, что Деншер шагнул к ней, умоляюще протянув руки, которые девушка тотчас же схватила – и для того, чтобы его остановить, и для того, чтобы их задержать в своих. Задержав их на мгновение, она его и правда остановила, мгновения хватило им, чтобы, держась за руки, обменяться взглядами из самой глубокой глубины; оба молча ждали, чтобы Деншер пришел в себя и вспомнил об осторожности. Щеки его снова обрели цвет, стоило ему осознать, где они находятся, и это дало Кейт точное ощущение новой победы – еще одной из ставших уже обычными, – которая сразу же нашла выражение в другой форме. Едва успев выпустить руки Кейт, Деншер снова, фигурально говоря, взял руки девушки в свои – на сей раз то были руки Милли. Во всяком случае, бросил он не Милли.

– Я сделаю все, чего ты хочешь, – заявил он, словно подтверждая выполнение его условия, что он практически заставил ее в конце концов совершить.