Эдвард Бульвер-Литтон - Кенелм Чиллингли, его приключения и взгляды на жизнь

– Должно быть, обанкротился ваш нерадивый фермер Носток? – сказал Трэверс, подняв глаза и увидев, что губы хозяина дрожат. – Я вам это говорил, а ведь такая прекрасная ферма! Позвольте мне найти вам другого арендатора.

Сэр Питер покачал головой и горестно улыбнулся.

– Нет, Носток не обанкротится. На этой ферме было шесть поколений Ностоков.

– Так я и думал! – сухо заметил Трэверс.

– И… и… – пробормотал сэр Питер, – если последний из них обанкротится, он должен найти во мне поддержку, и… если один из нас не устоит… это не должен быть…

– …этот невежда и олух, любезный сэр Питер? Ваше доброжелательство заходит слишком далеко.

Тут Гордон Чиллингли, со свойственным ему тактом и savoir vivre [212]подоспел на выручку хозяину. Взяв «Таймс», он вскрикнул от удивления, искреннего или притворного, и прочел вслух выдержку из передовой статьи о предстоящих переменах в министерстве.

Как только сэр Питер смог встать из-за стола, он поспешил в библиотеку и там углубился в неприятное для него сообщение Кенелма. Он сидел так долго потому, что по временам отрывался от чтения, сдерживая сердцебиение, и то сочувствовал страстному красноречию сына, до сих пор не поддававшегося любовной романтике, то горевал о крушении своих любимых надежд.

«Эта необразованная провинциальная девушка никогда не будет помощницей такому человеку, как Кенелм, какой была бы ему Сесилия Трэверс».

Наконец, окончив письмо, он закрыл лицо руками и усиленно старался обдумать положение, ставившее отца и сына в такой прямой антагонизм.

«Но ведь, – прошептал он, – надо прежде всего подумать о счастье мальчика. Если он не хочет быть счастлив по-моему, какое право я имею мешать ему быть счастливым по-своему?»

Как раз в эту минуту Сесилия тихо вошла в комнату. Она получила право входить в библиотеку, когда хотела, иногда – чтобы выбрать по совету сэра Питера книгу, иногда – чтобы написать адреса на его письмах и запечатать их – сэр Питер был признателен всем, кто избавлял его от лишнего труда, – а иногда, особенно в этот час, чтобы пригласить его на обычную прогулку, полезную для здоровья.

Услышав приближавшиеся шаги и милый голос Сесилии, сэр Питер поднял голову. Лицо его было так грустно, что на глазах у нее выступили слезы. Она положила руку ему на плечо и умоляющим голосом спросила:

– Дорогой сэр Питер, что с вами? Что случилось?

– Ах, дорогая моя, – сказал сэр Питер, торопливо, дрожащими руками собирая разбросанные листки излияний Кенелма, – не спрашивайте, не говорите об этом, это одно из тех разочарований, которые всем нам случается пережить, когда мы возлагаем наши надежды на изменчивую волю других.

Увидев, что слезы струятся по прекрасным бледным щекам девушки, он взял ее руку в обе свои, поцеловал Сесилию в лоб и шепотом произнес:

– Дорогая, как вы добры ко мне! Благослови вас бог! Какой женой вы когда-нибудь станете!

Сказав это, он, волоча ноги, вышел из комнаты через открытую стеклянную дверь. Повинуясь порыву сердца, Сесилия с удивлением пошла за ним, но, прежде чем она догнала его, сэр Питер обернулся, махнул рукой, давая понять, чтобы она не следовала за ним, и пошел один сквозь густой ельник, посаженный в честь рождения Кенелма.

Кенелм прибыл в Эксмондем как раз вовремя, чтобы переодеться к обеду. Его ожидали, ибо на другой день после получения письма сэр Питер сказал леди Чиллингли, что «пришло известие от Кенелма и тот может приехать в любой день».

– Пора бы ему приехать, – сказала леди Чиллингли. – Его письмо при тебе?

– Нет, милая Каролина. Но, конечно, он посылает тебе горячий привет, бедняжка!

– Почему бедняжка? Разве он болен?

– Нет, но у него что-то нелегко на душе. И если так, мы должны сделать все возможное, чтобы помочь ему. Он лучший из сыновей, Каролина.

– Я, конечно, ничего не могу сказать против него. Только, – прибавила ее милость, подумав, – только я хотела бы, чтоб он больше походил на других молодых людей.

– Гм!.. Например, на Гордона?

– Ну да! Гордон – замечательно благовоспитанный и разумный молодой человек. Как он непохож на своего неприятного, грубого отца, который затеял с тобой тяжбу!

– Действительно, очень непохож, но в нем кровь Чиллингли. Как Чиллингли могли произвести на свет Кенелма – это гораздо более мудреный вопрос.

– Ах, дорогой сэр Питер, не пускайся в метафизику! Ты знаешь, как я ненавижу загадки.

– А между тем, Каролина, я должен благодарить тебя за загадку, которую никак не могу разгадать. В человеческой натуре много загадочного, что можно растолковать только сердцем.