Эдвард Бульвер-Литтон - Кенелм Чиллингли, его приключения и взгляды на жизнь

Тем не менее я благодарю вас за все те вежливые слова, которые вы сказали по моему адресу и по адресу моей семьи, но я постараюсь пройти свой путь до могилы, неизбежной для всех нас, со спокойным равнодушием к тому, что люди будут говорить обо мне во время такого короткого пути. Чем скорее, друзья мои, дойдем мы до конца нашего земного странствования, тем легче нам будет избежать неприятностей, огорчений, грехов и болезней. И, когда я пью за ваше здоровье, вы должны понять, что в действительности я желаю вам скорейшего освобождения от тех зол и бед, которым подвержена наша плоть и которые с годами все усугубляются, так как в старости, при упадке сил и способностей, едва ли приходится говорить о добром здоровье. За ваше здоровье, джентльмены!

На другой день после праздничного ликования сэр Питер и леди Чиллингли держали долгий совет по поводу странностей своего наследника, придумывая способ заставить его глядеть на мир более оптимистически или по крайней мере поменьше выказывать столь непопулярные чувства, хотя бы и согласные – сэр и леди Чиллингли, разумеется, не говорили этого прямо – с новыми идеями, которым предстояло управлять веком. Придя наконец к некоему решению по этому щекотливому предмету, они рука об руку пошли искать сына. Кенелм редко завтракал с ними. Он вставал рано и обычно долго бродил в одиночестве, прежде чем его родители поднимались с постели.

Достойная чета нашла Кенелма на берегу ручья, извивавшегося по парку Эксмондема. Забросив удочку, Кенелм сидел, сладко позевывая и, очевидно, находя в этом своеобразное облегчение.

– Ты любишь ловить рыбу, мой мальчик? – дружелюбно обратился к нему сэр Питер.

– Ничуть, – ответил Кенелм.

– Так почему же ты удишь? – спросила леди Чиллингли.

– Потому что я не знаю ничего другого, что нравилось бы мне больше. Ах, вот оно что! – сказал сэр Питер. – Дорогая моя, весь секрет странностей Кенелма заключен в этих словах: ему нужно развлечение. Вольтер справедливо говорит: «Развлечение есть одна из потребностей человека». И если Кенелм станет развлекаться, как все другие молодые люди, он, естественно, перестанет от них отличаться.

– В таком случае, – серьезно сказал Кенелм, вытаскивая из воды маленькую, но юркую форель, угодившую прямо на колени леди Чиллингли, – в таком случае я предпочитаю вовсе не иметь развлечений. Меня не интересуют нелепые поступки других. Инстинкт самосохранения принуждает меня интересоваться своими собственными.

– Кенелм! – воскликнула леди Чиллингли с волнением, которое она вообще обнаруживала очень редко. – Сейчас же убери прочь эту мокрую гадость! Положи удочку и слушай, что говорит тебе отец. Твое странное поведение внушает нам серьезное беспокойство.

Кенелм снял форель с крючка, положил ее в корзинку и, подняв на отца свои большие глаза, сказал:

– Что же в моем, поведении вызывает ваше неудовольствие?

– Не неудовольствие, Кенелм, – ласково поправил его сэр Питер, – а, именно беспокойство: твоя мать выразилась совершенно точно. Видишь ли, дорогой мой, я хочу, чтобы ты отличился в какой-либо области. Ты можешь быть представителем графства, как твои предки. Я ожидал вчерашнего празднества, как прекрасного случая представить тебя твоим будущим избирателям. Ораторское дарование очень ценится в свободной стране – почему бы тебе не быть оратором? Демосфен говорит: дикция, дикция и дикция составляет ораторское искусство. А ты говоришь ясно, изящно, классически просто.

– Извини, дорогой отец! Демосфен говорит не о манере произнесения речи или выступлении в обычном смысле этого слова, а об актерском выступлении υποκρισία [33], об искусстве произносить притворные речи, отсюда происходит у нас слово «лицемерие» [34]. Лицемерие, лицемерие и лицемерие! Вот, по мнению Демосфена, три тайны искусства оратора. Неужели ты хочешь, чтобы я стал трижды лицемером?

– Кенелм, мне стыдно за тебя. Ты прекрасно знаешь, что только посредством метафоры можно придать слову великого афинянина такой смысл. Но если согласиться с тобой в том, что искусство оратора означает не произнесение речи, а выступление, то есть исполнение роли, мне станет понятным, почему твой ораторский дебют не был успешен. Ты произнес речь превосходно, но играл роль неудовлетворительно. Оратор должен нравиться, примирять, убеждать, располагать к себе. Ты же поступил как раз наоборот, и хотя ты произвел большое впечатление, оно настолько не в твою пользу, что теперь ты провалился бы на любых выборах в Англии.