Эжен Лабом - От триумфа до разгрома. Русская кампания 1812-го года

Противник, хотя и был поражен тем, что мы так хорошо расположились, при поддержке артиллерии решительно пошел вперед, но ближе к вечеру князь Витгенштейн, видя, что его центр и левый фланг ослабели, после яростного сопротивления был вынужден отступить. Именно благодаря этому, ему удалось спасти свою армию, которая, несмотря на мощное подкрепление, тщетно пыталась возобновить атаку. Поскольку рядом не было леса, множество солдат врага попали в наши руки. Многие из них были ранены, а их количество подтверждало, что русские понесли тяжелые потери. Кроме того, в этот славный день мы захватили несколько пушек.

На самом деле, эта победа была куплена дорогой ценой – мы потеряли нескольких храбрых баварских офицеров, в частности, генералов Деруа и Зибейна. О первом жалели особенно. Солдаты потеряли в нем отца, и офицера, полководца, которого за его военный талант и непревзойденный опыт уважала вся баварская армия. Генералы, офицеры и солдаты, наперебой соперничали друг с другом в деле увеличения успеха этого дня. Среди первых был граф Гувион, разделивший славу с генералами Леграном, Вердье (был ранен), Мерле, Фон Вреде и Обри, последний, генерал артиллерии, отличился особенно. Граф завершил свой доклад, призвав Императора щедро вознаградить своих офицеров. Он проявил высшую степень справедливости, упомянув всех кроме себя, но его скромность заметили, и эта добродетель, свойственная только великим умам, спустя несколько дней была вознаграждена на поле боя, равно как и маршальский штаб.

Войска нашего левого крыла одержали эти важные победы на Двине, но центр отличился в не менее славных битвах.

Герцог Эльхингенский (Ней), перешел через Днепр (19-го августа) за Смоленском и вместе с королем Неаполя продолжал преследовать врага. Они прошли примерно лье и внезапно встретили часть русского арьергарда – 6 000 человек. Тотчас состоялась битва, и после мощной штыковой атаки поле боя покрылось трупами неприятельских солдат.

Этот корпус, прикрывавший отступающие русские войска был вынужден поспешно отступить и занять позицию на холме у Валутино. Однако первую линию прорвал 18-й полк, а в четыре часа дня весь арьергард – 15 000 человек – открыл ружейный огонь. Герцог Абрантес (Жюно), который сбился с дороги правее Смоленска, не смог вовремя выйти на московскую дорогу и перекрыть отступление противника. [77] 13-й и 14-й Бюллетени. – Прим. автора. Поэтому первые неприятельские колонны вернулись обратно и последовательно атаковали наши четыре дивизии. Русским было важно удержать эту позицию, поскольку, будучи и в самом деле сильной, она всегда считалась неприступной, в прошлые времена поляки всегда терпели здесь поражение. Русское суеверие, связавшее с этим местом идею верной победы, а потому эта равнина получила громкое название «Священное поле».

Если противник имел весьма веские причины защищать эту позицию, то и мы были не менее заинтересованы захватить ее. Мы бы тогда могли более эффективно затруднить врагу отступление и захватить его обозы и фургоны с эвакуируемыми из Смоленска ранеными.

В шесть часов вечера дивизия Гюдена, отправленная для поддержки 13-го корпуса, атакуемого многочисленными войсками получившего подкрепление неприятеля, вышла в центр – прямо перед противником. При поддержке дивизии Леграна они моментально смели его. 7-й пехотный полк, 12-й, 21-й и 127-й, входившие в состав дивизии Гюдена, атаковали с такой стремительностью, что враг бежал, а его преследованием и добиванием занялась Императорская Гвардия. Но эта отвага стоила нам жизни этого доблестного генерала. Он был одним из самых выдающихся офицеров армии, и в равной степени обладал как выдающимися личными качествами, так и полководческим талантом. За его смерть, однако, отомстили страшно. Его дивизия устроила настоящую бойню, и русские бежали по московской дороге, оставив Священное поле, покрытое трупами их солдат. Среди погибших нашли тела генералов Скалона и Баллы, говорили, что генерал от кавалерии Корф был смертельно ранен и русские считали эти потери столь же значимыми, что и мы свои.

На следующий день, в три часа утра, Император награждал отличившиеся полки. Новому, 127-му полку, Наполеон дал право ношения «орла» – привилегия, которой этот полк доселе не обладал, поскольку не участвовал ни в одном сражении. Вручение этих наград на месте славной победы, среди мертвых и умирающих и мертвых, представляло собой величественное зрелище, уподоблявшее наши подвиги подвигам героев древности.