Луи Буссенар - Охотничья трилогия

– Это я еще посмотрю, сударыня. Надобно подумать.

Сказано это было таким язвительным тоном, какого за Барбантоном еще не знали его товарищи.

– Так как мы состоим в браке и у нас с вами общее имущество, то вы, разумеется, получите половину выигрыша, конечно, за вычетом сделанных мной на поездку сюда расходов.

Старый служака быстро выпрямился, словно к нему подползла какая-нибудь гадина. Он сперва побагровел, потом весь побледнел.

– Мне предлагают деньги!.. – прорычал он сдавленным голосом. – Да за кого же вы меня принимаете? Вы меня мучили, высмеивали, били, царапали, но вы меня прежде не оскорбляли.

– Не понимаю вас. Ведь у нас общее имущество. Тогда как же…

– Очень мне нужно это имущество. Совести в вас нет, вот что скверно… Довольно. Я сперва хотел только подразнить вас немного в отместку за все ваши пакости, а потом и уступил бы, пожалуй. Но теперь – нет. Слуга покорный! Раз вы думаете, что меня можно купить за деньги, так не будет вам ничего. Я не дам доверенности. Слышите? Не дам, не дам и не дам.

Вмешался Андре, вступился Фрике́. Старый унтер был неумолим.

Видя, что спор ни к чему не ведет, Андре велел продолжать путь. Барбантон мог еще и передумать: он ведь был отходчив.

Когда отряд миновал предместье, путешественники вдруг увидали над городской больницей и над казармами по громадному желтому флагу. В то же время к ним подошел негр-полисмен и объявил, что в городе желтая лихорадка.

Эта болезнь смертельна для европейцев. И часу не следовало оставаться в зараженном городе. Андре велел всем возвращаться на яхту и пригласил госпожу Барбантон. Та сначала не решалась.

– Сударыня, ведь с желтой лихорадкой шутить нельзя. Если вы останетесь в городе, это будет равносильно самоубийству. Я не отпущу вас, хотя бы пришлось употребить силу. Наконец, – прибавил он вполголоса, – только так и возможно победить упорство вашего мужа.

– Хорошо, monsieur Андре. Я принимаю ваше приглашение.

– Ну и патрон! – подумал Фрике́. – Обделал дельце!.. Барбантоны будут на яхте вместе как муж и жена! Бедняга жандарм! Проплыл по морю тысячу двести миль, а от своего домашнего бича так и не избавился. Могу сказать лишь одно: ничего хорошего из всего этого не выйдет. А суеверный человек сказал бы даже: быть беде!

Фрике́ и сам не предполагал, что его прогноз так быстро сбудется.

На следующее утро растерянный слуга доложил Андре Бреванну, что Барбантона на яхте нет. Исчезли также два негра из сухопутного конвоя.

Вдруг из своей спальни появилась madame Барбантон, бледная, едва держась на ногах. Она пронзительно кричала:

– Мой медальон!.. Его украли!.. Вместе с билетом!

С ней сделался обморок.

Вслед за тем послышался ужасный крик. Кто-то тяжело упал на пол возле машинного отделения.

Андре запнулся на лестнице, скатился вниз и сломал себе ногу.

Англичанин-хирург. – Фрике́ проводит дознание. – Рассказ носильщика. – Сунгойя. – Переворот в государстве куранкосов. – Прокламация претендента. – На Гвинейском берегу опасно говорить о политике. – Ладанка белой женщины. – Капитан Барбантон. – Погоня. – Трудное плавание. – Первые известия о беглецах. – Вторая ночь на реке. – Таинственные звуки. – Шлюпка на мели. – В осаде крокодилов.

Эта череда печальных происшествий очень всех расстроила. Даже Фрике́ потерял было на минуту голову, когда Андре, поднятый двумя матросами, сказал ему тихо:

– Я сломал себе ногу!

У парижанина выступили на глазах слезы, хотя он не был особенно впечатлителен. Несчастье с другом так его потрясло, что самому же Андре и пришлось его утешать.

Больного отнесли в его каюту и уложили в постель.

Он был спокоен и делал все распоряжения сам.

– Первым делом, – говорил он Фрике́, – вели спустить лодку, поезжай в город и во что бы то ни стало привези врача. А потом ты поедешь искать Барбантона. Не понимаю, куда он исчез. Далеко уйти он не мог, и если ты не будешь медлить, то скоро его найдешь. Делом о краже медальона у нашей дамы я займусь сам и произведу дознание, пока ты будешь отсутствовать.

– Слушаю, monsieur Андре, – ответил юноша. – Все будет сделано.

К нему вернулась вся его молодая энергия.

По свистку боцмана матросы спустили лодку и в один миг приготовили ее к плаванию.

Фрике́ прыгнул в нее, как белка, сел за руль и обратился к гребцам:

– Живее у меня!.. Хозяин в беде. Вернемся – угощу на славу.

Проездивши два часа, он возвратился с флотским врачом, англичанином. После тщательного осмотра тот констатировал перелом левого бедра и прописал больному полную неподвижность, но при этом заверил, что через шесть недель наступит совершенное выздоровление.