Шарлотта Шабрье-Ридер - Одна-одинешенька

Шарлотте пришлось прикусить язык; она не ожидала, что ей придется выслушать столько обидных слов!

По совету содержательницы пансиона она обратилась в бюро для найма гувернанток. Девушке казалось, что она без труда сможет получить хорошее место в порядочном семействе. В самом деле, она обладала большими музыкальными способностями, отлично играла и разбирала с листа даже самые трудные вещи Вагнера и Баха; кроме того, прекрасно знала английский язык, так как в детстве пробыла целый год в одном английском пансионе в окрестностях Лондона.

Но, как всегда, одни знания сами по себе мало значат, если нет протекции, а у Шарлотты ее как раз не было. Старший брат, к которому она в отчаянии обратилась за помощью, ответил ей по обыкновению сухим, коротеньким письмецом, говоря, что он положительно ничего не может для нее сделать. Бедный юноша, которому самому мало везло в жизни, сделался черствым и озлобленным.

Как назло, из-за своей молодости и красоты Шарлотта никак не могла получить места, а содержательница пансиона между тем просто выгоняла ее на улицу. Поэтому можно себе представить, с какой радостью ухватилась молодая девушка за предложение остаться в своем пансионе и давать уроки музыки, причем непременным условием было не отказываться ни от какого другого дела, даже не имевшего отношения к музыке. За это молодой девушке предлагали тридцать франков в месяц с обещанием прибавки жалованья, если ею будут довольны. Но содержательнице учебного заведения, как оказалось, угодить было невозможно.

До завтрака Шарлотта давала двенадцать уроков музыки – с каждой ученицей она ежедневно должна была заниматься по полчаса. Миссис Ватсон требовала, чтобы она каждый день занималась непременно со всеми девочками, так как скупой англичанке все казалось, что она платит Шарлотте слишком много.

Однажды, когда девушка только что окончила заниматься со своей последней ученицей, бездарной Луизой Важенман, в комнату неожиданно вошла горничная Флора.

Эта служанка почти постоянно была пьяна. Благодаря этому она не испытывала тоски по родине, одна справлялась с таким объемом работы, для которого, по-настоящему, следовало бы держать трех прислуг, и, наконец, ей удавалось преодолевать те трудности, с которыми всякий раз было сопряжено получение жалованья. Но вино действовало на нее не всегда одинаково: иногда, напившись, она становилась веселой, иногда же, наоборот, ее посещало мрачное настроение. Будучи в веселом расположении духа, она, проворно убирая комнаты, во все горло распевала или английский народный гимн, или разные не совсем приличные песни. Заслышав это пение, миссис Ватсон прибегала с вытаращенными от ужаса глазами и начинала останавливать ее:

– Перестаньте, Флора!.. Как вам не стыдно!

Если же та не унималась, миссис Ватсон призывала на помощь трех своих дочерей: Нелли, Китти и Фанни, худых, неуклюжих девушек, высоких и сильных, как мужчины. Они втроем хватали Флору и запирали ее в дровяном сарае, где держали до тех пор, пока она не успокаивалась. Будучи же в худом расположении духа, Флора, держа в одной руке половую щетку, а в другой – метелку и пыльную тряпку, усаживалась где-нибудь наверху, на лестнице, и начинала плакать, громко причитая охрипшим голосом:

– Где это видано?! Такая молодая барышня!.. Такая молодая барышня!..

Никто не знал, о ком она так сокрушалась; может быть, впрочем, это относилось к ней самой.

К Шарлотте Жербье Флора испытывала большую симпатию. Разговаривая с девушкой, она пыталась придать своему грубому голосу ласковый тон и, более сердечная, чем ее хозяйка, старалась по возможности оказать Шарлотте как можно больше внимания.

Иногда Флора останавливалась перед девушкой и подолгу пристально смотрела на нее, грустно покачивая головой и приговаривая по-английски:

– Как мне вас жаль!.. Как жаль!..

Часто она оказывала Шарлотте различные мелкие услуги, за которые та всегда, сколько могла, платила ей, хотя, сама получая гроши, платила, конечно, немного.

И вот теперь, остановившись на пороге комнаты, Флора некоторое время молча смотрела, как молодая девушка, прежде чем спуститься вниз к завтраку, причесывала свои роскошные белокурые волосы, едва справляясь с ними окоченевшими от холода руками, и затем, качая по обыкновению головой, сказала:

– Милая барышня, старая ведьма вас зовет!

Так Флора называла хозяйку пансиона. Напрасно Шарлотта несколько раз просила прислугу выражаться более почтительно. Однажды девушка даже не выдержала и рассердилась на нее: