Генрик Ибсен - Гедда Габлер (пьесы)

Восторги.

Да здравствует наш мудрый и деятельный фогт, ради лояльности городу пренебрегший кровным родством!

Крики « ура ».

Собрание закрыто.

Б и л л и н г. Да здравствует наш председатель!

В с я т о л п а. Аслаксену – ура!

Д о к т о р С т о к м а н. Мое пальто и шляпу, Петра. Капитан, у вас есть свободные места в Новый Свет?

Х о р с т е р. Для вас и вашей семьи найдутся.

Д о к т о р С т о к м а н ( пока Петра помогает ему надеть пальто ). Хорошо. Катрина, мальчики, идемте!

К а т р и н а ( тихо ). Томас, дорогой, давай выйдем через заднюю дверь.

Д о к т о р С т о к м а н. Никаких задних дверей! ( Повышает голос. ) И придется вам послушать вашего врага народа, прежде чем он отрясет прах от ног своих. Я не такой праведник, как известный персонаж, и не скажу: прощаю вам, ибо не ведаете, что творите.

А с л а к с е н ( кричит ). Кощунство, доктор Стокман! Как можно сравнивать!

Б и л л и н г. Убей бог, прямо неловко слышать такое от серьезного человека.

Г р у б ы й г о л о с. Он еще и угрожает!

И с т е р и ч н ы й г о л о с. Айда окна у него переколотим! А его самого во фьорд!

М у ж ч и н а ( из толпы ). Эвенсен, труби в рог! Ту-ту!

Звуки рога, свист, дикие крики. Доктор с семьей идет к выходу. Хорстер прокладывает им дорогу в толпе.

Т о л п а х о р о м ( скандирует вслед уходящим ). Враг народа! Враг народа! Враг народа!

Б и л л и н г ( собирая свои бумаги ). Убей бог, но сегодня я к Стокману на тодди не ходок.

Толпа выплескивается на улицу, шум разрастается, слышны крики « Враг народа! Враг народа !».

Кабинет доктора Стокмана. Все стены заняты книжными полками и шкафами с препаратами. В задней стене дверь в прихожую, на переднем плане слева – в гостиную. В обоих окнах по правой стене разбиты стекла. Посреди комнаты письменный стол, заваленный книгами и бумагами. В комнате беспорядок. Позднее утро.

Д о к т о р С т о к м а н в халате, домашних туфлях и ночном колпаке стоит согнувшись перед шкафом, шарит под ним зонтиком и, наконец, достает камень.

Д о к т о р С т о к м а н ( в сторону открытой двери в гостиную ). Катрина, я еще один нашел.

К а т р и н а ( из гостиной ). Наверняка не последний.

Д о к т о р С т о к м а н ( кладет камень в горку других на столе ). Я эти камни сохраню как реликвии. Пусть Эйлиф и Мортен смотрят на них каждый день, а когда вырастут, получат их в наследство от меня. ( Шурует зонтом под книжной полкой. ) А эта – как ее, девка чертова, – так и не сбегала за стекольщиком?

К а т р и н а ( входит в кабинет ). Сбегала, но он не знает, сможет ли зайти сегодня.

Д о к т о р С т о к м а н. Вот увидишь, он побоится.

К а т р и н а Да. Рандина тоже думает, что он побоится соседей. ( Кричит в гостиную. ) Что такое, Рандина? А, хорошо. ( Выходит и возвращается. ) Томас, тебе письмо.

Д о к т о р С т о к м а н. Дай взгляну ( Читает. ) Угу, понятно.

К а т р и н а. От кого письмо?

Д о к т о р С т о к м а н. От хозяина. Выставляет нас из квартиры.

К а т р и н а. Неужели? Такой порядочный человек.

Д о к т о р С т о к м а н ( перечитав письмо ). Пишет, что не осмеливается поступить иначе. Это вынужденное решение… но у него нет выбора… и с оглядкой на весь город… на официальное мнение… он человек зависимый… и не рискует дразнить гусей и идти наперекор влиятельным лицам.

К а т р и н а. Вот видишь, Томас.

Д о к т о р С т о к м а н. Да, вижу. В этом городе все трусы, никто ни на что не осмеливается из страха перед остальными. ( Швыряет письмо на стол. ) Ладно, пусть их. Сами мы, Катрина, уезжаем в Новый Свет.

К а т р и н а. Томас, идею с отъездом надо серьезно обдумать.

Д о к т о р С т о к м а н. Я что, должен оставаться здесь? Где меня пригвоздили к позорному столбу, заклеймили врагом народа, побили все окна камнями? Хуже того – порвали мои черные брюки. Вот, полюбуйся.

К а т р и н а. Ой, как жалко! Твои самые приличные брюки.

Д о к т о р С т о к м а н. А потому что не надевай приличные брюки, когда идешь бороться за правду и свободу! Из-за брюк я не очень переживаю, не думай, ты их наверняка залатаешь в лучшем виде. А вот что быдло, плебс смеет на меня нападать, как будто мы с ними ровня, – вот это я буду переваривать до самой смерти.

К а т р и н а. Да, здешний народ обошелся с тобой ужасно грубо. Но надо ли нам сразу уезжать из страны, Томас?

Д о к т о р С т о к м а н. Думаешь, в других городах быдло не такое наглое? Уверяю тебе, одна сатана. И черт бы с ними, пусть брешут, шавки дворовые, но ужасно, что по всей стране люди поголовно – рабы партий. Я не обольщаюсь, наверное, и на свободном Западе не сильно лучше, там тоже всем заправляют компактное большинство, официальное либеральное мнение и прочая пакость. Но отношения не такие мелкотравчатые. Тебя могут убить, но не станут распинать, не будут обстоятельно прикручивать шурупами свободолюбивую душу, как у нас. На худой конец можем там просто ни во что не ввязываться. ( Ходит по комнате. ) Э-эх, знать бы, где по дешевке купить кусок джунглей или островок какой в южных широтах…