И он попробовал вложить монету в сжатую руку, которой молодой человек опирался о борт шлюпки.
Корсиканец покраснел, выпрямился, прикусил губу и, казалось, готов был ответить дерзостью, но вдруг, переменив выражение лица, разразился смехом. Полковник с монетой в руке остался в совершенном изумлении.
– Полковник, – сказал молодой человек, снова приняв серьезный тон, – позвольте дать вам два совета. Первый – никогда не предлагать денег корсиканцу, потому что между моими земляками есть такие невежливые люди, что могут бросить их вам в голову; второй – не давать людям званий, на которые они совершенно не претендуют. Вы зовете меня капралом, а я поручик. Без сомнения, разница невелика, но…
– Поручик! – воскликнул полковник. – Поручик! Но хозяин сказал мне, что вы капрал, так же как и ваш отец и все мужчины вашего семейства.
При этих словах молодой человек откинулся и залился хохотом. Хозяин со своими двумя матросами тоже дружно расхохотались.
– Простите меня, полковник, – сказал наконец молодой человек, – но quiproquo [7] Недоразумение ( лат .).
прелестно, и я понял его только сейчас. Правда, наш род гордится, считая капралов в числе своих предков, но наши корсиканские капралы никогда не носили галунов на мундирах. Около тысяча сотого года некоторые общины возмутились против тирании горных сеньоров и выбрали себе предводителей, которые были названы капралами. На нашем острове гордятся происхождением от этих в некотором роде трибунов.
– Извините меня, тысячу раз извините! – воскликнул полковник. – Вы понимаете причину моего промаха и, надеюсь, простите мне его.
И он протянул ему руку.
– Это вполне справедливое наказание за мое честолюбие, полковник, – сказал молодой человек, все еще смеясь и сердечно пожимая руку англичанина. – Я нисколько не сержусь на вас. Так как мой друг Маттеи не сумел представить меня вам, то позвольте мне представиться самому: Орсо делла Реббиа, поручик на половинном жалованье. Я догадываюсь по этим прекрасным собакам, что вы едете на Корсику охотиться; для меня будет весьма лестно познакомить вас с нашими маки и с нашими горами… если только я не забыл их, – прибавил он, вздыхая.
В это время шлюпка пристала к галиоту. Поручик предложил руку мисс Лидии, а потом помог подняться на палубу полковнику. Там сэр Томас, все еще очень сконфуженный своей ошибкой и не зная, как загладить грубое обращение с человеком, считавшим свой род с 1100 года, не ожидая согласия дочери, пригласил его ужинать, причем возобновил свои извинения и рукопожатия. Мисс Лидия слегка нахмурила брови; впрочем, она все-таки была рада узнать, что представляет собой капрал, да и сам гость был ей не противен. Она даже начала находить в нем что-то аристократическое; только для героя романа он был слишком развязен и весел.
– Поручик делла Реббиа! – сказал полковник, приветствуя его по-английски, с рюмкой мадеры в руке. – Я видел в Испании немало ваших земляков; это были знаменитые пешие стрелки.
– Да, много их осталось в Испании, – печально сказал молодой поручик.
– Я никогда не забуду, как вел себя один корсиканский батальон под Витторией*,– продолжал полковник. – Вот это будет мне напоминать, – прибавил он, потирая себе грудь. – Целый день они стреляли из-за деревьев, из-за изгородей, и я уж не знаю, сколько людей и лошадей у нас перебили! Когда пришлось отступать, они построились и стали быстро уходить. На открытом месте мы надеялись заплатить им свой долг, но канальи, то есть, извините, поручик, эти храбрецы, построились в каре, и прорвать его не было никакой возможности. Как теперь вижу посреди каре офицера на маленькой вороной лошадке; он стоял около знамени и курил свою сигару, как будто сидел в кофейне. Иногда, точно чтоб подразнить нас, их музыка начинала играть. Я пускаю на них два первых своих эскадрона… Черт возьми! Вместо того чтобы врезаться во фронт каре, мои драгуны скачут в сторону, потом делают направо кругом и возвращаются в сильном расстройстве; немало лошадей вернулось без всадников… И все время эта чертова музыка! Когда дым, окутывавший батальон, рассеялся, я опять увидел офицера около знамени; он все еще курил сигару. Взбешенный, я сам повел последнюю атаку. Их ружья закоптились от стрельбы и не могли больше стрелять, но солдаты построились в шесть рядов, штыками лошадям в морды; это была настоящая стена. Я кричал, убеждал своих драгун, шпорил коня, чтобы заставить его идти вперед; в это время офицер, о котором я вам говорил, бросив наконец сигару, показал на меня рукой одному из своих людей. Я услышал что-то вроде: Al capello bianco [8] Целься в белую шляпу ( ит .).
. У меня был белый плюмаж. Больше я не слышал ничего, потому что пуля пробила мне грудь… Это был славный батальон, господин делла Реббиа; первый батальон восемнадцатого легкого полка, весь из корсиканцев, как мне потом говорили.
Читать дальше