Энн Бронте - Незнакомка из Уайлдфелл-Холла. Агнес Грей

– И что малый повадился ходить сюда? – повторял он. – Может быть, ты знаешь, Хелен? Мне-то он ни к чему, как и я ему.

– Так почему вы ему это не скажете? – спросила тетушка.

– С какой стати? Я-то без него обошелся бы, но ведь я здесь не один живу! (Он подмигнул мне.) Да и состояньице у него кругленькое, Пегги, как тебе известно. Ну, конечно, партия похуже, чем Уилмот, только ведь о нем Хелен даже слышать не желает. Почему-то барышни на старичков и смотреть не хотят, пусть хоть они богаты и свет знают отлично! Бьюсь об заклад, она предпочтет выйти за этого молодца, будь он хоть без гроша в кармане, чем за Уилмота, пусть у него весь дом был бы набит золотом, э, Нелли?

– Вы правы, дядя. Но мистеру Хантингдону это похвала небольшая, так как я лучше предпочту доживать век нищей старой девой, чем стану женой мистера Уилмота.

– Ну, а если тебе предложат стать миссис Хантингдон? Что ты тогда предпочтешь?

– Вот когда мне придется об этом задуматься, тогда я вам и отвечу.

– А, так об этом стоит задуматься? Но все-таки ты и тогда захочешь остаться старой девой, пусть даже и не нищей?

– Как я могу на это ответить прежде, чем мне сделают предложение?

И я поспешила выйти из комнаты, чтобы не подвергаться дальнейшему допросу. Но пять минут спустя, случайно поглядев в окно, увидела, что на крыльцо к нам поднимается мистер Скукхем. Почти полчаса я томилась в неприятном ожидании, опасаясь, что тетушка вот-вот пришлет за мной, и тщетно надеясь услышать стук захлопнувшейся за ним входной двери. Затем на лестнице послышались шаги, ко мне с весьма серьезным видом вошла тетушка и притворила за собой дверь.

– Хелен, – произнесла она почти торжественно. – Мистер Скукхем в гостиной. Он хотел бы видеть тебя.

– Ах, тетя, скажите ему, что мне стало дурно. Ведь мне правда становится дурно при одной только мысли, что мне надо выйти к нему!

– Вздор, милочка! Сейчас не время для пустяков. Он приехал по очень важному делу – просить твоей руки у твоего дяди и у меня.

– Надеюсь, дядюшка сказал ему, что распоряжаться ею вы не вправе? Как он посмел говорить кому-нибудь о своих намерениях, не объяснившись прежде со мной!

– Хелен!

– Что ответил дядя?

– Он сказал, что вмешиваться не собирается. Если ты решишь принять лестное предложение мистера Скукхема, то…

– Он так и сказал – «лестное»?

– Нет. Он сказал, что ты можешь отдать ему свою руку, если захочешь, а если нет – так нет.

– Он ответил правильно. А что сказали вы?

– Какое это имеет значение? Важно, что скажешь ты. Он сейчас ждет, чтобы сделать предложение прямо тебе. Но хорошенько подумай, и если ты намерена отказать ему, то прежде объясни мне свои причины.

– Разумеется, я ему откажу. Посоветуйте мне, как это сделать вежливо, но твердо. А когда я от него отделаюсь, то объясню вам причины.

– Погоди, Хелен! Присядь, успокойся, соберись с мыслями. Мистер Скукхем тебя не торопит, так как уверен в твоем согласии, а я полагаю, что обязана с тобой поговорить. Скажи, милочка, что ты имеешь против него? Можешь ли ты отрицать, что он добропорядочный, весьма достойный человек?

– Нет.

– И ты не отрицаешь, что он солиден, благоразумен, с безупречной репутацией?

– Нет. Вполне допускаю, что он именно таков, но…

– «Но», Хелен? Много ли таких людей надеешься ты встретить в свете? Добропорядочных, достойных, солидных, благоразумных, с безупречной репутацией? Неужели это столь уж заурядные качества, что ты без малейших колебаний готова отринуть того, кто наделен такой благородной натурой? Да, благородной! Только вдумайся в смысл этих слов, вспомни, сколько добродетелей объединяет каждое (а ведь я могла бы прибавить еще множество!) – и все они слагаются к твоим ногам! В твоей власти обрести до конца дней высочайшее благо, доступное женщине, – благородного, безупречного мужа, который любит тебя нежно, но не настолько слепо, чтобы не видеть твоих недостатков, будет тебе надежным проводником по земной юдоли и разделит с тобой вечное блаженство! Подумай, как…

– Но я его ненавижу, тетя! – воскликнула я, перебивая поток красноречия, столь необычный в ее устах.

– Ненавидишь, Хелен! По-христиански ли это? Ты его ненавидишь? Такого превосходного человека?

– Я ненавижу его не как человека, а как жениха. Как человека я люблю его столь сильно, что от души желаю ему найти жену лучше меня – не менее полную добродетелей, чем он сам, и даже более, если, по-вашему, это возможно. При условии, что она будет способна его любить. Я же никогда его не полюблю, а потому…