Джек Керуак - Видения Коди

«Нет, насколько издавна эта шумиха тянется?»

«Так же издавна, как давний конь, никогда не давай тому коню тебя поймать, у него саван на том всаднике».

«О, вот теперь ты лишь пытаешься меня напугать, дорогой мой дурачок – саваны? всадник? мы разве мягко не пнули его с нашего плато с Филлипом?»

«О нет; Рендровар, они засунули его блескучее тело в лед; семь мужчин в масках и ящик, в котором часы тикают своему краснодеревному эхо, не ослабленное человечьими руками, бодрствует, живое, достоинством собственных движителей – ах, быть машиной – оно выиграло способность жить и тикать само собою, покуда пружина не скончается, и уж до Шелли не короток ли срок [42], с этим чертовым поколеньем, что ничего не делает, а лишь ждет весны, лета и осени, чтоб наступили».

«О Модлер! Он наклонялся и подбирался, балкон – скажи-к, зачем я сказал „балкон“? Передай мне тот чертов платок окровавленный, наверно, я ушел уж встречаться с (в Уошингтоне, О. К., юные хипстеры, что поздно ночью заправляют Белой башней и раздают за так еду своим подземным спятившим цыпочкам, вообще без понятия о достоинстве, кое мы вроде как должны применять при созерцанье Абрахаама Линколна или даже просто Эйбрэхэма) отправился на встречу с Не-ци-эй, ной-цы, на-ци-угрозой сам по себе, в повсюдности, куда б ни шел я, жигольский боп к моим отороченным мехом сапогам, на коем ношу я жемчужное ожерелье, как Билли Холидей и ее песик (Никто Не Врубается В Моего Песика Так, Как Я Сам Врубаюсь В Своего Песика) (Этот кинотеатр —) Гря: „Этот кинотеатр“ очевидно лагерь, нет?»

Наутро лагерные девчонки ели пепел минувшей ночи с беконом своим на завтрак.

Конечно, у нас нет никакой возможности помыслить, как можно испортить тебе выходные, но не мог бы ты как-нибудь оставить машину у меня под деревом, а не то я метну парик.

ЛЕДИ ГОДАЙВА (одетая). Они меня вырубили на камне пеньки другой – В ЭТОТ МИГ ДУЛУОЗ ПРОСНУЛСЯ ВО СНЕ СВОЕМ и припомни – хоть признавая синюю смуть этого – Дулуоз проснулся, припомнил, что не видал своего отца так долго, что дольше не бывало, и что, вероятно, тот должен быть мертв так же взаправду, как сама смерть. «Ну что ж», подумал он, опираясь на товарный вагон, вниз по краям которого сбегал потек его спермы, «ежели суждено мне хлопнуться глазом в ночи ни по какой иной причине» – либо каким любым иным способом должен он был, стало быть, фразировать свои мысли, будучи девятнадцати котлет или лет (не котов) от роду и…. Ну, видишь вот, я повесился. Дулуоз….

На Северо-Атлантическом Океане на заре, в месяце октября, серый свет обращает яркий туман в белый и бело сияет на влажных палубах огромных железнопалубных судов, что стонут под про-драку. (Миду следовало б руку потерять при Антиэтаме, батату песеночному; глянь на всех этих мальчиков, как резвятся под его командой, чертова гения! «…просвещены все ярью залпов», как говорит Херман Томленье Мелвилл, сиречь грит, (Эй, Милли!) (сие, вот тогда-то, вишь, подражание колонке моего отца, написанной, мой, э, отец сочинял колонку под названьем Ферд или Эз или Эд или что-то, где скромный парнишка водит свою жену в кино каждый (премьерный) вечер по четвергам поглядеть (ой) картину и покомментировать на ее счет, сперва кинокартина, ибо то была колонка о кино, а потом (ох гм)…семь действий Эзпази, Водевиль, когда ребята с остатками белой краски от клоунов у себя на шеях, бывало, рассекали по краснокирпичным переулкам с тем единственным белым или буроватым светом, что освещал скрипучий вход, с, как в мультиках, печальными сонными в 3 часа ночи (о, уже три часа утра) домами, или жилыми зданьями, с кошками на задних оградах, где дерево в Бруклине стардоброе растет, и в передней части, где, на некий манер, как в сладком кошмаре у Кафки, установлены огромные часы, сообщающие время: как если б, теперь послушай, я знаю, я – где, говорю я, и словно б какой-то домохозяин столь милостивый, как в феодальные времена, установил бы гигантские часы для своих жильцов, по которым те бы время определяли, когда возвращаются домой пьяные с Луном Маллинзом в любой час и оборачиваются вокруг резиновых фонарных столбов с Х-ми в глазах или Х-ми вместо глаз.) (Но Х-ы спасут этот мир!) Вот, не, кто, теперь эти люди (я не невнятен) но насущное дело, кхаррумпф:

Заголовок гласит (нижеследующее) Аррумпф, Кхакк!

ПЕЙОТЛЬ ТОТАЛЕН очерк о Коди Помрее

Часть IЗа Коди Там

лишь Ворье, Грехи

Америки все к Чорту.

ТЫ КОГДА-НИТЬ СКИДЫ-

ВАЛ КОСЯК?

Мяч Бьет Ограду