Хорас Маккой - Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли? Скажи будущему – прощай

Снова все зааплодировали.

– Дамы и господа, – не унимался Рокки, – наши замечательные ребята заслуживают гораздо большего числа спонсоров. Поговорите со своими друзьями, дамы и господа, отыщите покровителей для всех участников марафона. Взгляните на них, после двухсот сорока двух часов непрерывного движения они свежи как огурчики… Попрошу аплодисментов для наших замечательных ребят, дамы и господа.

Послышались редкие хлопки.

– И прошу вас не забывать, дамы и господа, – заметил Рокки, – что в конце зала у нас есть бар «Пальмовая роща», где вам подадут прохладительные напитки, пиво всех марок и бутерброды. Посетите «Пальмовую рощу», дамы и господа… Попрошу музыку, – сказал он радиоприемнику, повернул ручку, и весь зал вновь начал сотрясаться от грохота.

Мы с Глорией протиснулись к Педро и Лилиан. Педро хромал, одна нога у него не сгибалась. О нем рассказывали, что во время корриды в Мехико-Сити бык поднял его на рога. Брюнетка Лилиан безуспешно пыталась попасть в кино, когда услышала о танцевальном марафоне.

– Поздравляем, – сказал я.

– Это доказывает, что в нас хоть кто-то верит, – ответил Педро.

– Если не «Метро-Голдвин-Майер», так хоть гараж, – вздохнула Лилиан. – Только никак не могу привыкнуть к мысли, что у меня появится белье благодаря каким-то гаражам.

– Кто тебе наговорил о белье? – спросила Глория. – Никакого белья тут не дают. Получишь свитер с рекламой гаражей на спине, вот и все.

– И белье тоже, – настаивала Лилиан.

– Эй, Лилиан, – закричал Ролло, – леди из «Пасифик-гаража» хочет поговорить с тобой.

– Кто?.. – переспросила Лилиан.

– Ваш спонсор, миссис Коэн.

– О Господи, – вздохнула Лилиан. – Похоже, Педро, нижнее белье получишь ты.

Мы с Глорией переместились к помосту распорядителя. В это время дня там было просто чудесно. Сквозь двойное окно над барной стойкой в «Пальмовой роще» в зал проникали солнечные лучи, образуя на полу большой треугольник. Это продолжалось всего минут десять, но все эти десять минут мы с Глорией кружились в солнечном треугольнике (нужно было все время двигаться, чтобы не дисквалифицировали), и лучи будто пронзали меня насквозь. Впервые в жизни я оценил солнце. «Когда этот кошмар закончится, – говорил я себе, – я определенно проведу остаток жизни на солнце. Просто дождаться не могу, когда поеду на съемки какого-нибудь фильма в Сахару».

Ясно, что ничего подобного никогда уже не будет. Я наблюдал, как солнечный треугольник на паркете становился меньше и меньше, а потом начал взбираться вверх по моим ногам. Он полз по моему телу все выше и выше, словно живой. Когда он добрался до подбородка, я привстал на цыпочки, чтобы удержать голову в лучах солнечного света как можно дольше. Глаза я не закрывал. Смотрел на солнце. Оно меня вовсе не слепило. И тут оно исчезло.

Я оглянулся – где Глория. Она стояла у помоста, вертела бедрами и разговаривала с Рокки, сидевшим перед ней на корточках. Рокки тоже покачивался под музыку. (Весь персонал – доктор, медсестры, арбитры, распорядитель и даже продавцы лимонада получили приказ – разговаривая с кем-то из участников, непрерывно двигаться. И начальство строго следило за его соблюдением.)

– Ты ужасно смешно выглядел, когда стоял там на цыпочках, – сказала Глория. – Ну прямо как в балете.

– Потренируйся, и я объявлю твой сольный номер, – хмыкнул Рокки.

– Точно, – поддакнула Глория. – Ну, как сегодня на солнышке?

– Нечего им над тобой издеваться, – буркнул Мак Астон из пары номер пять, оказавшийся в этот момент недалеко от нас.

– Рокки! – раздался чей-то голос. Это был Сокс Дональд.

Рокки слез с помоста и пошел к нему.

– Нехорошо смеяться надо мной, – сказал я Глории. – Я вот над тобой никогда не смеюсь.

– Тебе и не нужно, – отмахнулась она, – надо мной есть кому посмеяться. Надо мной издевается сам Господь Бог… Знаешь, чего хочет Сокс Дональд от Рокки?

– Нет. Что ему нужно? – спросил я.

– Знаешь пару номер шесть – Фредди и ту девицу, как ее, Мэнски? Ее мать хочет подать в суд на Фредди и на Сокса. Девица, оказывается, убежала из дому.

– Не понимаю, при чем здесь это, – заметил я.

– Она засадит его в тюрьму, – пояснила Глория. – Дочке-то только пятнадцать. Господи, да сколько их мотается тут вокруг на свободе и без надзора, казалось бы, такой парень должен соображать, что делает.

– Почему ты упрекаешь Фредди? Может, это не его вина.

– По закону – его, – возразила Глория. – И в этом все дело. Только в этом.