Фрэнсис Бёрнетт - Таинственный сад (сборник)

– Вырастешь, – сказал Дикон. – Ты скоро будешь здесь ходить, копать так, как другие люди…

Колин весь зарделся.

– Ходить! Копать! – сказал он. – Разве я…

Дикон как-то особенно ласково и предупредительно взглянул на него. Ни он, ни Мери никогда не спрашивали у него про его ноги.

– Конечно, будешь ходить, – храбро сказал он. – Ведь у тебя… у тебя есть свои ноги, как у других людей!

Мери на миг испугалась, пока не услышала ответ Колина.

– Они совсем не больные, – сказал он, – только такие худые и слабые… Они так дрожат, что я боюсь попробовать встать.

И Мери и Дикон с облегчением вздохнули.

– Когда перестанешь бояться, тогда и будешь стоять на ногах, – весело сказал Дикон. – А бояться ты скоро перестанешь.

– Перестану? – спросил Колин и притих, как бы размышляя о чем-то.

Некоторое время среди них царила тишина. Солнце опускалось все ниже; наступало такое время, когда все затихает, а дети очень деятельно и интересно провели этот день. У Колина был такой вид, как будто он глубоко наслаждался отдыхом. Даже «твари» Дикона перестали бегать и, собравшись вместе, отдыхали возле детей. Сажа уселась на низкой ветке, и глаза ее задернулись серой пленкой; Мери подумала про себя, что Сажа, пожалуй, сейчас захрапит.

Все они чуть не вздрогнули, когда среди этой тишины Колин, приподняв голову, вдруг воскликнул громким, тревожным шепотом:

– Кто этот человек?

Дикон и Мери вскочили на ноги.

– Человек! – приглушенно крикнули оба.

Колин указал на высокую стену.

– Посмотрите! – возбужденно шепнул он. – Посмотрите только!

Мери и Дикон обернулись и посмотрели. Поверх стены на них глядело сердитое лицо Бена Уэтерстаффа, который стоял на лестнице. Он погрозил Мери кулаком.

– Кабы я не был холостяк и ты была бы моя девчонка, я бы тебе задал встрепку! – крикнул он.

Он угрожающе поднялся еще на одну ступеньку, точно собираясь соскочить вниз и разделаться с нею; но, когда Мери направилась к нему, он, очевидно, раздумал и остался стоять на верхней ступеньке своей лестницы, все еще грозя ей кулаком.

– Ты мне никогда не нравилась! Я тебя терпеть не мог с первого раза, как увидел, – разглагольствовал он. – Этакая бледная, сухопарая, как метла, и вечно задает вопросы и сует свой нос куда не надо! Я и не заметил, как это ты ко мне пристала! Если бы не малиновка… чтобы ее…

– Бен Уэтерстафф! – воскликнула Мери, переведя дух; она стояла внизу и кричала, почти задыхаясь: – Бен Уэтерстафф, это малиновка указала мне дорогу сюда!

На этот раз Бен, казалось, на самом деле перескочит через стену, – до того он был взбешен.

– Ах ты, гадкая девчонка! – воскликнул он, глядя вниз на нее. – Сваливает всю вину на малиновку, будто она и без того не проказница! Она указала тебе дорогу! Она! Ах ты, маленькая… – Следующая фраза вырвалась у него почти невольно, потому что он сгорал от любопытства: – Как это ты сюда попала?

– Это малиновка показала мне дорогу! – упрямо заявила она. – Она сама не знала, что она это делает, но она все-таки указала… Я не могу рассказывать вам отсюда, когда вы мне грозите кулаком.

Он вдруг перестал грозить ей, рот его полураскрылся, и он с изумлением глядел через голову Мери на что-то, приближавшееся к нему.

При первом звуке этого потока речи Колин был так поражен, что сидел и слушал, точно зачарованный, но скоро оправился и сделал повелительный знак Дикону.

– Вези меня туда! – приказал он. – Подвези меня совсем близко и остановись как раз напротив него!

Именно это зрелище, которое увидел Бен, и заставило его в изумлении открыть рот. Кресло на колесах, с роскошными подушками и пледами, которое двигалось по направлению к нему, скорее напоминало какую-нибудь королевскую колесницу, потому что в ней сидел маленький раджа, откинувшись назад, с царственно-повелительным выражением в больших глазах с темными ресницами и с гордо протянутой к нему худой белой рукой. Колесница остановилась как раз пред самым носом Бена; неудивительно, что рот его так и остался открытым.

– Ты знаешь, кто я? – спросил раджа.

А Бен все глядел; его покрасневшие старческие глаза были так устремлены на него, как будто он видел пред собою призрак. Он все глядел и глядел; в горле у него появился какой-то ком, и он не говорил ни слова.

– Ты знаешь, кто я? – еще более надменно спросил Колин. – Отвечай же!

Бен поднял свою мозолистую руку, провел ею по глазам, потом по лбу и ответил каким-то странным дрожащим голосом.