Айн Рэнд - Атлант расправил плечи

– О, мистер Риарден, я в вас полностью верю!

– К черту вашу веру! Как долго?

– Вы справитесь!

– Каким образом?

Ответа не последовало.

– Мы не можем теоретизировать о будущем, – воскликнул Уэсли Моуч, – когда нужно избежать надвигающейся национальной катастрофы! Мы должны спасать экономику страны! Должны что-то делать! – невозмутимый вопросительный взгляд Риардена заставил его забыть об осторожности. – Если вам это не нравится, можете предложить лучшее решение?

– Разумеется, – с готовностью ответил Риарден. – Если вам нужна продукция, тогда уйдите с дороги, снимите все свои чертовы ограничения, дайте Оррену Бойлю разориться, дайте мне купить «Ассошиэйтед Стил» , и я буду выплавлять тысячу тонн в день на каждом из ее шестидесяти мартенов.

– О, но… но мы не можем! – ужаснулся Моуч. – Это будет монополия!

Риарден усмехнулся.

– Хорошо, – бесстрастно сказал он, – тогда пусть эту компанию купит директор моего завода. Он будет лучше справляться с делом, чем Бойль.

– О, но это было бы позволением сильному взять верх над слабым! Мы не можем на это пойти!

– Тогда не говорите о спасении экономики.

– Мы только хотели…

Моуч не договорил.

– Вы только хотели продукции без людей, способных производить, так?

– Это… это теория. Просто теоретическая крайность. Мы хотим только временного урегулирования.

– Вы ведете эти временные урегулирования много лет. Не видите, что время у вас кончилось?

– Это просто тео…

Он оборвал фразу на полуслове.

– Теперь послушайте, – сдержанно заговорил Холлоуэй, – нельзя сказать, что мистер Бойль такой уж… слабый. Это очень способный человек. Просто он потерпел несколько досадных неудач, тут от него ничего не зависело. Он вложил крупные суммы в проникнутый духом гражданственности проект для помощи слаборазвитым странам Южной Америки, и эта катастрофа с медью нанесла ему серьезный финансовый удар. Поэтому Бойлю нужно лишь дать возможность оправиться, помочь ликвидировать кассовый разрыв, оказать небольшую поддержку, и все. Нам нужно только справедливо уравнять убытки, а потом все оправятся и будут преуспевать.

– Вы уравниваете убытки уже больше ста… уже тысячу лет, – неторопливо произнес Риарден. – Неужели не видите, что дошли до конца дороги?

– Это просто теория! – рявкнул Моуч.

Риарден улыбнулся.

– Вашу практику я знаю, – негромко сказал он. – А вот вашу теорию никак не могу понять.

Он осознавал, что за кулисами этого плана крылся Оррен Бойль; понимал, что работа сложного механизма, приводимого в действие связями, угрозами, нажимом, шантажом, – механизма, напоминающего неисправную счетную машину, постоянно выдающую случайные результаты, невзначай свелась к нажиму Бойля на этих людей с требованием вырвать для него эту последнюю добычу. Он понимал также, что Бойль не причина этого плана и не его основа, что Бойль лишь случайный пассажир, а не строитель адской машины, которая погубила мир, что сделал ее возможной не Бойль и никто из людей в этой комнате. Они тоже были пассажирами этой машины без водителя, дрожащими попутчиками, знающими, что их автомобиль скоро рухнет в бездну. И не любовь к Бойлю и не страх перед ним заставляли их держаться такого курса и мчаться навстречу гибели. Нечто иное, некий безымянный элемент, который они знали и скрывали от себя, представляющий собой не мысль и не надежду, а нечто такое, что он определял только как взгляд, хитрый взгляд, говорящий: «Я смогу вывернуться». «Почему? – подумал Риарден. – Почему они думают, что смогут?»

– Мы не можем позволять себе теоретизировать! – воскликнул Уэсли Моуч. – Мы должны действовать!

– Что ж, в таком случае предложу вам другое решение. Почему бы вам не забрать мой завод и не покончить с этим?

Это предложение вызвало у них неподдельный ужас.

– О нет! – ахнул Моуч.

– Даже думать об этом не хотим! – воскликнул Холлоуэй.

– Мы за свободное предпринимательство! – прокричал доктор Феррис.

– Мы не хотим вредить вам! – заверил Лоусон. – Мы ваши друзья, мистер Риарден. Неужели мы не можем сотрудничать? Мы ваши друзья.

В дальнем углу комнаты стоял стол с телефоном, скорее всего, те же стол и аппарат. И Риардену неожиданно показалось, что он видит человека, судорожно склонившегося над телефоном, того человека, который тогда знал то, что он, Риарден, начал теперь понимать, человека, боровшегося с собой, чтобы отказать ему в просьбе, в какой он теперь отказывал нынешним съемщикам номера. Он видел конец той борьбы, видел измученное, поднятое к нему лицо, слышал отчаянный голос, твердо говорящий: «Мистер Риарден, клянусь… женщиной, которую люблю… что я ваш друг».