Джером Дэвид Сэлинджер - Потолок поднимайте, плотники; Симор. Вводный курс

– Батюшки. Ну вот что тут еще скажешь? Мне кажется, нет худа без добра, и всякая…

Подружка невесты неожиданно подалась вперед – начеку, выдувая дым из ноздрей.

– Это-то ладно, оставим на минутку – мне это без разницы, – сказала она. Обращалась подружка невесты к миссис Силзбёрн, хотя на самом деле, так сказать, в лице моей соседки говорила со мной. – Видели в кино *** ***? – вопросила она.

Упомянутое ею имя было профессиональным псевдонимом тогда сравнительно широко известной – а теперь, в 1955 году, и вовсе знаменитой – поющей актрисы.

– Да, – быстро и заинтересованно ответила миссис Силзбёрн и умолкла в ожидании.

Подружка невесты кивнула.

– Хорошо, – сказала она. – Вы никогда не замечали ненароком, как она улыбается – кривовато эдак? Как бы только одной стороной лица? Это хорошо заметно, если…

– Да , да, замечала! – ответила миссис Силзбёрн.

Подружка невесты сделала затяжку и глянула – едва заметно – на меня.

– Так вот, это у нее какой-то частичный паралич , – сказала она, выдыхая на каждом слове облачко дыма. – И знаете, отчего? Этот нормальный тип Симор, судя по всему, ее ударил, и ей на лицо накладывали девять швов. – Она перегнулась через мужа (вероятно, за неимением сценарной ремарки получше) и опять стряхнула пепел.

– Могу я спросить, откуда вы это знаете? – сказал я. Губы мои, два дурня, слегка подрагивали.

– Можете, – ответила она, глядя не на меня, а на миссис Силзбёрн. – Так вышло, что мама Мюриэл об этом обмолвилась часа два назад, пока Мюриэл вся на слезы исходила. – Она посмотрела на меня. – Я ответила на ваш вопрос? – Она вдруг переложила букет гардений из правой руки в левую. Относительно банальный признак нервозности – ничего похожего я все это время за ней не замечал. – И, кстати, к вашему сведению, – продолжила она, глядя уже на меня, – я думаю, вы знаете кто? Я думаю, вы брат этого Симора. – Она подождала – очень недолго – и, когда я ничего на это не сказал: – Вы похожи на него с этой идиотской фотографии, и я, так уж вышло, знаю, что вы должны были приехать на свадьбу. Мюриэл сказала его сестра или еще кто. – Взор ее по-прежнему упирался прямо мне в лицо. – Это правда? – в лоб спросила она.

Должно быть, когда я ответил, прозвучало это несколько заемно.

– Да, – сказал я. Лицо мое пылало. Хотя с какой-то стороны мне теперь было далеко не так раздерганно, как раньше, когда я только сошел с поезда.

– Я так и знала, – сказала подружка невесты. – Я же, знаете, не ду ра. Я вас узнала, как только вы сели в машину. – Она повернулась к мужу. – Я же сказала, что это его брат, как только он сел в машину? Правда?

Лейтенант чуть поерзал на месте.

– Ну, сказала, что он, вероятно… да, сказала, – ответил он. – Сказала. Да.

На миссис Силзбёрн можно было не смотреть – я и так чувствовал, с каким вниманием она впитывает этот последний поворот событий. Я мимолетно глянул за нее – украдкой на пятого пассажира, крохотного старичка: проверить, не пробило ли ему изоляцию. Не пробило. Никогда меня так не утешало ничье безразличие.

Подружка невесты вновь пошла на приступ.

– К вашему сведению, я также знаю, что ваш брат никакого педикюра никому не делал. И не пытайтесь тут острить. Я вообще-то знаю, что он где-то полвека был Билли Блэком в «Мудром дитяти».

Тут миссис Силзбёрн вмешалась в беседу активнее.

– В радиопрограмме? – уточнила она, и я поймал ее взгляд, заново исполненный обостренного интереса.

Подружка невесты не удостоила ее ответом.

– А вы кем были? – спросила она. – Джорджи Блэком? – В ее голосе интересно мешались грубость и любопытство – еще чуть-чуть, и это бы обезоружило.

– Джорджи Блэком был мой брат Уолт, – ответил я только на второй вопрос.

Она повернулась к миссис Силзбёрн:

– Тут, наверно, тайна какая-то, но этот человек с его братом Си мором участвовали в знаменитой радиопрограмме под липовыми именами или как-то. Дети Блэк.

– Только не заводись, милая, полегче, – отчасти нервно предложил лейтенант.

Жена повернулась к нему.

– Я буду заводиться, – сказала она, и меня, вопреки всем моим осознанным позывам, вновь кольнуло нечто похожее на восхищение этим металлом в ней – пусть даже и чугуном наглости. – Брат его – он же вроде такой разумный, господи ты боже мой, – сказала она. – В колледж лет в четырнадцать пошел или около того, и все прочее. Если то, как он сегодня поступил с бедняжкой, – разумно, то я – Махатма Ганди! Мне все равно. Меня тошнит просто!