Гастон Леру - Призрак оперы

Разве дуэль с заядлым бретером может сравниться с борьбой против самого гениального из иллюзионистов? Мне самому становилось не по себе при мысли, что я вступаю в борьбу с человеком, которого можно увидеть только тогда, когда он сам того захочет, и который, напротив, видит все, когда вокруг стоит полнейшая темнота. С человеком, чья ловкость, опыт, воображение позволяют ему не только использовать все привычные средства борьбы, но и создавать иллюзии, которые роковым образом действуют на все ваши чувства и в конце концов губят вас! Тем более что схватка будет происходить в подземельях театра, то есть в самом чреве фантасмагории! Можно ли без дрожи подумать об этом? О том, что ждет простого человека – будь он самый отчаянный смельчак – в этом театре, в пяти подземных и двадцати верхних этажах, где ему предстоит вступить в схватку с «мастером ловушек» в его собственном логове.

Хотя я тешил себя надеждой, что Эрик должен находиться вместе с Кристиной Даэ в своем жилище на озере, куда он перенес бесчувственную девушку, однако же у меня оставалось опасение, что сейчас он бродит где-то вокруг нас с «пенджабским шнурком» наготове.

Никто лучше него не умеет бросать пенджабскую удавку, и он по праву считается князем удавщиков, равно как и королем иллюзионистов. Когда он жил при дворе маленькой султанши во времена жестоких и кровавых забав, которые с легкой руки какого-то злого шутника называли «сладостными ночами Мазендарана», она потребовала, чтобы он придумал что-нибудь такое, что вызовет у нее дрожь, и он не придумал ничего лучше, чем «пенджабский шнурок». Когда-то Эрик был в Индии и в совершенстве изучил искусство душить людей. По приказу султанши его запирали в небольшом внутреннем дворике, куда вталкивали воина – чаще всего приговоренного к смерти, – вооруженного длинным копьем и большим мечом. У Эрика же был только его «шнурок», и вот в тот момент, когда воин уже собирался нанести последний, смертельный удар, слышался свист «шнурка». Одним движением кисти Эрик затягивал лассо на шее своего врага и подтаскивал труп к высокому окошку, откуда наблюдала за схваткой султанша со своими служанками, и получал в награду восторженные аплодисменты. Маленькая султанша тоже научилась бросать «пенджабскую удавку» и умертвила таким образом немало служанок и даже нескольких своих гостей. Впрочем, давайте оставим жуткую тему «сладостных ночей Мазендарана». Я упомянул о ней только затем, чтобы объяснить, почему, оказавшись с виконтом де Шаньи в подземельях Оперы, я показал ему, как следует держать руку, чтобы избежать удавки Эрика. Ведь под землей наши пистолеты были бесполезны, поскольку я был уверен, что, если Эрик сразу не помешал нам выйти на «дорогу коммунаров», в открытую схватку он вступать не собирается. А вот метнуть свою удавку он мог в любую минуту. У меня не было времени объяснять виконту, что где-то в темноте нас ждет свистящее лассо Эрика, и я ограничился тем, что посоветовал ему постоянно держать руку на уровне лица в согнутом положении, как держат пистолет в ожидании команды «Огонь!». Таким образом невозможно, даже ловкому удавщику, набросить лассо на шею жертвы, потому что вместе с шеей веревка обхватывает руку, и петлю легко снять.

Итак, мы с виконтом избежали встречи с комиссаром полиции, «закрывальщиками дверей», пожарными, унесли ноги от крысолова с его крысами, не попались на глаза таинственному субъекту в фетровой шляпе и в конце концов благополучно добрались до третьего подвального этажа. Пролезли между колонной и декорацией к «Королю Лахора», повернули камень и спрыгнули в жилище Эрика, которое тот соорудил между двойными стенками фундамента театра. Кстати, Эрик был одним из первых мастеров кирпичной кладки у Филиппа Гарнье, архитектора Оперы, и продолжал работать тайком, в одиночестве, когда строительство официально было приостановлено на период войны, осады Парижа и Коммуны.

Я слишком хорошо знал Эрика, чтобы лелеять надежду выведать все ловушки, которые он мог придумать за это время, поэтому, когда мы проникли в его жилище, я был готов ко всякого рода неожиданностям. Я знал, что он принимал активное участие в сооружении некоторых дворцов Мазендарана, и одно из самых прекрасных творений архитектуры он превратил в дьявольский дом, где любое, даже произнесенное вполголоса слово не могло остаться в тайне, так как передавалось посредством эха. Сколько семейных драм, сколько кровавых трагедий оставил за собой Эрик со своими люками-западнями! Не говоря уже о том, что в этих дворцах никогда нельзя было понять, где ты находишься. Он обладал удивительной способностью и даже страстью к изобретениям, и самым любопытным, самым ужасным и опасным из них, конечно же, была «комната пыток». Обычно в эту комнату бросали приговоренных к смерти, хотя маленькая султанша часто развлекалась, подвергая мучениям невинных жертв. Я думаю, что это было самое изощренное и жестокое из развлечений, придуманных Эриком для «сладостных ночей Мазендарана». Доведенному до безумия посетителю «комнаты пыток» милостиво предоставлялась возможность покончить с собой при помощи «пенджабского шнурка», который специально оставляли в его распоряжении у подножия железного дерева.