Маргарет Этвуд - Мадам Оракул

– Я не поклонник пышного оперения, – сказал Редмонд. – То, как одеты вы… гораздо больше пристало… жене. Вот только ваша прическа чересчур строга. – Он подошел к ней и высвободил прядь волос; затем его рука поползла по ее шее, его рот нашел ее губы… Черты его лица были искажены, жестоки. Шарлотта отпрянула, лихорадочно шаря рукой в поисках какого-нибудь предмета, который помог бы ей защитить свою честь, и схватила увесистый том Босуэлловой «Жизни Джонсона»: если Редмонд еще раз попробует ее унизить, она не постесняется стукнуть его книгой. Он не первый представитель беспардонной знати, от которого приходится обороняться, однако не ее вина, что она молода и хороша собой.

– Не забывайте, сэр, – вскричала Шарлотта, – здесь, под вашей крышей, я одна и совершенно беззащитна. Помните о своем долге! – Редмонд посмотрел на нее с уважением, что было ново, однако не успел ничего ответить, поскольку в комнате раздался негромкий смех. На пороге во всем своем пышном великолепии стояла Фелиция, покачивая шляпой с перьями на изящной руке. Рядом находился незнакомец в плаще.

– Превосходная речь, – произнес незнакомец, улыбаясь Шарлотте. – Надеюсь, Редмонд, она дойдет до вашего сердца.

Фелиция, не обращая на Шарлотту внимания, обратилась к Редмонду:

– Мне кажется, Редмонд, что юная мисс Ювелирша слишком долго трудится над моими изумрудами. Не верится, что починка пары застежек и установка нескольких выпавших камней могут занимать столько времени. Когда она закончит работу?

Шарлотту покоробило, что о ней говорят таким тоном и в третьем лице, но Редмонд лишь иронически поклонился супруге.

– Спросите у нее самой, дорогая, – ответил он. – Пути мастера неисповедимы – как и пути женщины.

Он направился к двери.

– Рад, что мой дом стал конечным пунктом вашей конной прогулки, Оттерли, – сказал Редмонд, пожимая руку высокому незнакомцу. – Вы ведь знаете, я всегда рад видеть вас к ланчу, пусть даже без предупреждения.

– Обожаю утренние прогулки на свежем воздухе, – отозвался Оттерли. Мужчины удалились, но Фелиция задержалась и окинула Шарлотту оценивающим взглядом – так, словно та была неодушевленным предметом.

– На вашем месте я бы не стала задерживаться здесь надолго, – проговорила Фелиция. – Водопровод в доме очень нехорош; известны случаи, когда он оказывал губительное воздействие на здоровье и даже умы чувствительных натур, к числу коих вы, бесспорно, принадлежите. Если же вы ощущаете нехватку свежего воздуха, рекомендую прогуляться по нашему лабиринту. Говорят, там необычайно интересно. – И она удалилась, взметнув бархатными юбками.

Смятенную Шарлотту закружил водоворот противоречивых чувств. Как смеют эти люди так с ней обращаться! И все же… пусть Редмонд – неприятный в высшей степени человек, жаль, что его рука не осталась на ее шее чуть дольше… А незнакомец в плаще, судя по всему, сводный брат Редмонда, граф Оттерлийский. О нем миссис Райерсон также отзывалась весьма нелицеприятно.

Шарлотта слишком переволновалась, чтобы продолжать работу. Она сложила изумруды в шкатулку, заперла ее, потом, согласно приказу Редмонда, закрыла на ключ дверь библиотеки и отправилась наверх, в свою комнату, чтобы собраться с мыслями.

Однако, открыв дверь, она едва смогла удержаться от крика. На кровати лежало ее лучшее черное шелковое платье, жестоко исполосованное. Подол юбки был изрезан, лиф растерзан до неузнаваемости, рукава искромсаны очень острым инструментом – ножом либо ножницами.

Шарлотта вошла и притворила за собой дверь. Колени ослабели, голова кружилась. Кто мог это сделать? Утром, когда она уходила, платье висело в шкафу. Шарлотта открыла дверцу. Со всей ее одеждой поступили тем же образом: с дорожным плащом, единственным сменным платьем, пеньюаром, нижними юбками, палантином…

«За что?» – испуганно спрашивала себя Шарлотта. Вся дрожа, она опустилась на узкую, жесткую кровать. Похоже, кто-то хочет ее напугать, заставить уехать из Редмонд-Гранжа… или это предостережение доброжелателя? Она поискала записку, но ничего не нашла. Одни только клочья.

Она покинула комнату в девять утра; позавтракала, затем работала до одиннадцати тридцати, пока не услышала разговор Фелиции и Оттерли. За этот срок любой из живущих в доме – или кто-то чужой! – мог незаметно пройти в комнату и совершить злодеяние. Редмонд, Фелиция, Оттерли, добрейшая миссис Райерсон… служанки, кухарка, садовник Уильям, кучер Том с его крысиной улыбкой, кто угодно!