Array Сборник - Пограничный городок. Китайская проза XX века

Так что со мной стало? Об этом я и собираюсь рассказать, ибо непонятное для меня происшествие оказало огромное влияние на всю дальнейшую жизнь. Как будто я во сне потерял самого близкого человека, а когда открыл глаза, то обнаружил, что она действительно бесследно исчезла. Этот сон невозможно объяснить, но его правдивость просто невыносима. Кто видел такой сон и не сошел с ума, тот не мог не измениться, ведь у него отняли полжизни!

Поначалу я даже нос за дверь не высовывал – так боялся солнечного света и тепла.

Хуже всего был первый выход на улицу: если пойду как ни в чем не бывало, с поднятой головой, то точно упрекнут в прирожденном бесстыдстве. Если же пойти понурив голову, то сам признаешься в бесхребетности. Как ни сделай, все плохо. Но мне не в чем было себя упрекнуть, ничего позорного я не совершал.

Я нарушил обет и снова стал курить и выпивать. Что мне до везения, если ничего хуже потери жены и придумать нельзя? Я не просил меня пожалеть, не срывал зло на других, а в одиночку курил и пил, хороня печаль в своем сердце. Ничто лучше такой беды не выметает суеверия. Раньше я боялся обидеть любого духа, теперь же я ни во что не верил, даже в живых будд. Суеверия, сделал я вывод, происходят из желания приобрести какую-то выгоду. А когда неожиданно попадаешь в беду, то желания твои исчезают, а за ними, естественно, и суеверия. Я сжег алтари богов богатства и очага, что когда-то сам и смастерил. Некоторые из друзей говорили, что я стал поклоняться иностранным богам. Где уж там, я больше ни перед кем не буду отбивать поклоны. Коли в людей веры нет, то в богов тем более.

Однако я не стал печальным. От такого дела, конечно, можно с тоски помереть, но меня не скрутило в бараний рог. Раньше я был активным человеком, вот и хорошо, если решил жить дальше, то нельзя потерять эту живость. Верно, что нежданная беда может изменить привычки и характер, но я решил сохранить свой нрав. То, что я курил, пил, не верил, – все это были способы взбодриться. Неважно, по-настоящему ли я веселился или притворялся, но это было веселье! Этот прием я усвоил, еще когда ходил в учениках, после же всех потрясений что мне еще оставалось? Да и теперь, когда я скоро погибну от голода, я по-прежнему улыбаюсь и даже сам не могу сказать, искренна ли моя улыбка. Главное, что я улыбаюсь, вот когда умру, тогда мои губы и сомкнутся. С тех пор как произошла та беда и вплоть до сегодняшнего дня, я был и остаюсь человеком полезным и приветливым, вот только в сердце моем появилась пустота. Этой пустотой я обязан бегству жены – когда стенку пробивает пуля, то навсегда остается отверстие. Я был востребован, приветлив, всегда готов помогать другим, но если, к несчастью, что-то не удавалось или возникали неожиданные затруднения, то я не переживал, не кипятился, и все из-за той самой пустоты. Эта пустота позволяла мне сохранять хладнокровие даже в минуты наибольшего возбуждения, а в моменты великой радости оставаться немного грустным, мой смех часто звучал сквозь слезы – не отделить одно от другого.

Все эти перемены происходили внутри меня, и если я сам не говорил о них, – а полностью это, понятное дело, было не под силу даже мне, – то людям и неоткуда было догадаться. Однако жизнь моя претерпела и такие изменения, которые были очевидны каждому. Я поменял профессию, ушел из клеильщиков. Мне было стыдно вновь искать на улице заказы, ведь все мои коллеги и знакомые знали и Черного. Стоило им задержать на мне взгляд, как мне еда вставала поперек горла. В те времена, когда газеты еще не были столь популярны, косые взгляды были пострашнее газетных новостей. Ныне вот за разводом можно открыто обратиться в присутственное место, а в прежние времена отношения мужчин и женщин блюлись куда строже. Я перестал общаться со всеми старыми друзьями по цеху, даже домой к наставнику перестал ходить, как будто попытался перемахнуть из одного мира в другой. Мне казалось, что только так я смогу похоронить в сердце свою беду. Новые веяния оставляли клеильщикам все меньше возможностей заработать, но если бы не те события, то я не расстался бы с ремеслом так быстро, это наверняка. Когда бросаешь работу, то не стоит о ней жалеть. Впрочем, учитывая, при каких обстоятельствах я оставил ремесло, я не испытываю никакой благодарности. Короче, я сменил работу, а такой перемены нельзя не заметить.

Впрочем, данное решение отнюдь не означало, что мне точно было куда податься. Мне пришлось пуститься в свободное плавание, подобно пустой лодке, дрейфующей по воде, – волны указывают ей путь. Как уже говорил, я умел читать и писать, что достаточно для мелкого служащего в каком-нибудь учреждении. Опять же, служба – дело почетное, если бы я, потеряв жену, смог устроиться чиновником, то это, несомненно, восстановило бы мою репутацию. Когда я вспоминаю об этом сейчас, мне становится смешно, но тогда я искренне полагал, что лучшего способа не найти. Все еще было вилами на воде писано, а я уже обрадовался, как будто все уладилось и с работой, и с репутацией. Я вновь стал ходить с высоко поднятой головой.