Джеймс Болдуин - Другая страна

– Да плевать им на твой вид, – отрезала Кэсс. – И мне плевать. Я просто рада тебя видеть, знать, что ты жив. А ведь я тебе даже не родственница.

С удивлением он мысленно согласился с ней. Это была правда, и он поднял на нее глаза, улыбаясь, чтобы скрыть навернувшиеся слезы.

– Я всегда считала тебя замечательным человеком, – сказала Кэсс, легонько похлопав его по руке и незаметно сунув в ладонь мятую бумажку. – Хорошо, если бы ты тоже так о себе думал.

– Эй, старушка, не пора ли нам двигаться? – окликнул ее Ричард.

– Думаю, пора, – отозвалась Кэсс и зевнула. – По-моему, мы напраздновались всласть.

Она поднялась и, вернувшись на свое место, начала собирать вещи. Руфусу вдруг стало страшно при мысли, что Кэсс уйдет.

– Можно как-нибудь на днях зайти к вам? – спросил он, улыбаясь.

Кэсс посмотрела на него через стол.

– Пожалуйста, заходи, – приветливо ответила она. – И не тяни.

Ричард выбил трубку и, сунув ее в карман, оглянулся, ища взглядом официанта. Вивальдо разглядывал кого-то за спиной Руфуса, затем, видимо, признав, прямо-таки подпрыгнул на стуле.

– А ведь это Джейн, – произнес он тихим голосом. Тут и сама Джейн собственной персоной пожаловала к их столику. Ее короткие седеющие волосы были аккуратно причесаны, что несказанно всех удивило, так же как и хорошо сидевшее на ней темное платье. Ведь до сих пор только Вивальдо мог видеть ее без традиционных синих джинсов и свитера.

– Привет, – поздоровалась она, улыбнувшись своей широкой отчужденной улыбкой, и подсела к ним. – Тысячу лет вас не видела.

– Все рисуешь? – спросила Кэсс. – Или уже бросила?

– Пашу как вол, – объявила Джейн, озираясь и прилагая основательные усилия, чтобы не встретиться глазами с Вивальдо.

– Это тебе явно на пользу, – рассеянно сказала Кэсс, надевая пальто.

Джейн бросила взгляд на Руфуса, чувствовалось, что к ней понемногу возвращается самообладание.

– Как ты, Руфус?

– Лучше не бывает.

– Мы все здесь предаемся разгулу, – сказал Ричард, – а ты, похоже, рано ложишься спать как паинька, чтобы наутро проснуться красоткой.

– Просто потрясно выглядишь, – вырвалось у Вивальдо.

Тут Джейн первый раз взглянула на него.

– Правда? Я и чувствую себя неплохо. Стала меньше пить. – Джейн расхохоталась слишком громко и, почувствовав это, скромно потупилась. Ричард расплатился с официантом и теперь стоял, перекинув через руку куртку военного образца. – Вы что, все уходите?

– Нам пора, – ответила Кэсс. – Мы скучные, бездарные, старые семейные люди.

На прощанье Кэсс сказала Руфусу:

– Будь умницей и хорошенько отдохни. – И одарила его улыбкой. Он отдал бы все на свете, чтобы продлить ее улыбку, удержать это мгновение, но в ответ только небрежно кивнул, даже не улыбнувшись. Кэсс повернулась к Джейн и Вивальдо.

– Пока, ребятки. Скоро увидимся.

– Всенепременно, – отозвалась Джейн.

– Завтра же заскочу, – пообещал Вивальдо.

– Жду тебя, – сказал Ричард, – смотри, не обмани. Всего хорошего, Джейн.

– Пока.

– Пока.

Они ушли, остались только Джейн, Руфус и Вивальдо.

Пусть я в тюрьме, но почему так долго?..

Опустевшие стулья отделяли пропастью Руфуса от белого мужчины и белой женщины.

– Еще по одной? – предложил Вивальдо.

Прощайте…

– Плачу я, – заявила Джейн. – Я продала картину.

– Правда? За хорошие бабки?

– Довольно-таки. Когда мы виделись последний раз, работа над ней застопорилась, все валилось из рук и настроение было – хуже некуда.

– Это уж точно. Хуже некуда.

Пусть я в тюрьме…

– Что будешь пить, Руфус?

– Раз уж начал пить виски, мешать не буду.

Но почему так долго?..

– Прости, – сказала Джейн, – не знаю сама, почему бываю такой стервой.

– Много пьешь. Давай возьмем еще только по одной. А потом я тебя провожу.

Они метнули быстрые взгляды на Руфуса.

Прощайте…

– Пойду в туалет, – объявил Руфус. – Возьмите мне виски и минералку.

Он перешел из зала в гогочущий, ревущий бар. Постоял немного в дверях, разглядывая юношей и девушек, мужчин и женщин: влажные рты равномерно открывались и закрывались, лица – бледные, с проступившими на коже капельками пота, руки в последней надежде вцепились в бокал или бутылку, в рукав, в плечо, просто в воздух. То там, то здесь вспыхивали огоньки, казалось, они плывут на волнах густого дыма. Поминутно щелкала касса. В дверях топтался могучего сложения детина – следил за порядком, другой сновал по бару, убирая со столиков и расставляя стулья. Двое молодых людей, один в красной рубашке, похожий на испанца, другой в коричневой, по виду англичанин, стоя у музыкального автомата, толковали о Френке Синатре.