Р. С. Шеррифф - Две недели в сентябре

Железнодорожные служащие, по-видимому, были вечно чем-то недовольны, потому что они никогда ничего вам не предлагали, никогда не улыбались и не советовали попробовать то-то и то-то. На въездных воротах висело объявление, в котором говорилось о привлечении нарушителей порядка к ответственности, – и это уже сулило отличное, многообещающее начало. На билете было написано, что вы едете на свой страх и риск, что железнодорожная компания не несет за вас ответственности, что билет только на одну поездку и если вы хотите его вернуть, то сделать это надо в день приобретения. Запрещалось класть тяжелые вещи на багажную полку, высовываться из окна или выбрасывать из него предметы, которые могли бы нанести травмы путевым рабочим. А ведь можно было, по крайней мере, по-дружески сообщить, какие предметы не должны причинить им вреда.

Эрни казалось, что, когда эти вечно недовольные люди строили свою железную дорогу, они совершенно случайно наткнулись на чистый родник восторга, радости и веселья, который вызвал у них такое недовольство, что они попытались его уничтожить, закидав камнями.

Но у них ничего не вышло – стало только еще веселее. Чем больше они повторяли: “ОПАСНО”, “НЕ ДЕЛАЙТЕ ТО”, “НЕ ДЕЛАЙТЕ ЭТО”, чем больше грозили штрафами и привлечением к ответственности, тем больше покалывало ноги и тем сильнее колотилось сердце.

На станции уже объявили о прибытии поезда, когда Стивенсы собрались вокруг Райслипа, чтобы посмотреть, как он наклеивает бирки на багаж, и мистер Стивенс счел разумным напомнить, что не стоит разбредаться по платформе. Они увидели мистера Беннета на скамейке возле кассы, но, к счастью, он нашел себе какого-то приятеля, и его общество больше им не грозило.

Чемодан прекрасно смотрелся с новой белой биркой, наклеенной поперек выцветшей прошлогодней: мистер Стивенс очень тщательно сохранял следы прежних путешествий. Одна бирка случайно отвалилась, когда несколько дней назад чемодан достали, чтобы сложить вещи, и он аккуратно приклеил ее на место.

Они всегда чувствовали приближение поезда еще до того, как он показывался из-за поворота. На платформе царили напряженное ожидание и тишина, похожая на ту, что предвещает появление еще невидимой торжественной процессии лорд-мэра.

Наконец они услышали гудок поезда, проезжавшего по мосту прямо за поворотом.

– А вот и он! – сказал мистер Стивенс, поднимая свою сумку.

Дик перекинул плащ через плечо и подобрал теннисные ракетки; Эрни перехватил чуть повыше яхту, которую держал под мышкой; миссис Стивенс еще крепче вцепилась в свою сумку.

Поезд, казалось, бесшумно возник между двумя домами в полумиле от станции. Затем он повернул прямо на них и как будто застыл в полной неподвижности, только с его колес сыпались искры, и он постепенно увеличивался в размерах. Но очень скоро раздался грохот, и сразу же после этого они смогли разглядеть в кабине машиниста.

Эрни презирал машинистов электропоездов. Те же контролеры – вот они кто: самодовольные, напыщенные индюки, которые только и умеют что нажимать на рукоятку. Вот бы это были черные от сажи, потные люди в рабочих комбинезонах, которые качаются взад-вперед, стоя на подножке настоящего, пыхтящего паровоза!

Поезд с грохотом подъехал к платформе.

– Есть пустое купе! – воскликнула миссис Стивенс, когда вагоны начали проноситься мимо.

– Ладно, ладно, их там полно, – сказал мистер Стивенс таким тоном, что его жена смутилась.

Когда ждешь вагон в хвосте поезда, всегда возникает ужасное ощущение, что он вот-вот пролетит мимо. Тяжелый состав проносится с умопомрачительной скоростью, и кажется, что он не успеет остановиться. Даже мистеру Стивенсу, несмотря на тщательно изображаемое им спокойствие, пришлось подавить в себе стойкое желание побежать за пустым вагоном третьего класса. Но тут поезд начал замедлять ход.

Наконец мимо проскользнула вереница вагонов с голубой обивкой (первый класс), которые проехали вперед ровно настолько, чтобы перед Стивенсами остановился ряд вагонов третьего класса.

По субботам после девяти ездить из пригородов в Лондон лучше всего, потому что мест предостаточно.

– О-от это! – воскликнула миссис Стивенс, бросаясь вперед и хватаясь за ручку двери.

– Вот купе для курящих, – сказал мистер Стивенс в нескольких ярдах позади нее. Ему хотелось, чтобы жена держала себя в руках, потому что она проглатывала звуки, когда волновалась. Ее первое слово было кровоточащим обрубком: букву “в” словно отсекли от него тупым топором.