Джейн Остин - Гордость и гордыня

Героиня романа Элизабет Беннет – лучшая из сестер, впрочем, у нас нет никаких оснований считать ее особо выдающейся, ибо, как говорит про своих дочерей отец: «Ни одна из них ничем особенным не блещет». Правда, потом он добавляет: «Тем не менее у Лиззи больше живости ума, чем у ее сестриц». И хотя симпатии читателей с самого начала полностью на ее стороне, Остин исподволь, почти незаметными штрихами добавляет к ее образу то немного озорства, то душевной теплоты, то самоотверженности, то простодушия, так что характер развивается, и к концу романа Лиззи оказывается по-настоящему независимой, умной и глубокой натурой.

У каждого персонажа романа в привычках есть нечто, что делает его предметом лукавой насмешки, и очаровательные портреты гордеца Дарси или душки Бингли ничуть не уступают той живости, с которой изображен туповатый мистер Коллинз. Но самое приятное для современного читателя – та простота и краткость, с которой Остин обходится со своими персонажами. Как заметил еще Владимир Набоков, у Остин «действие и характеристики даются через диалог и монолог», а весь роман похож на пьесу. Вот потому, хочется добавить, его так и тянет экранизировать.

Считается, что Остин не умела писать любовные сцены. Пожалуй, но зато она мастерски создает сюжетное напряжение, поэтому нарастание взаимного влечения Элизабет Беннет и Дарси воспринимается как детективный сюжет, динамичный и полный неожиданных поворотов. История заканчивается счастливым браком, даже тремя браками, и кажется, что мир, в котором живут герои Остин, безмятежен и гладок. Но сдержанно, почти незаметно Остин демонстрирует хрупкость возникшей гармонии, ее случайность, безусловно, счастливую, но ненадежную. Мир этих простых, как будто ничем не примечательных людей застыл в тревожном ожидании перемен, он чреват катастрофами, разорениями, несправедливостями и горестями. Но читателю подарена возможность самого счастливого из возможных исходов. Все могло быть очень плохо, но – вот удача! – оборачивается неожиданно хорошо. Самые нелепые надежды сбываются: ну кто бы мог подумать, что миссис Беннет, эта нелепая, невежественная и вздорная женщина, окажется совершенно права и ее любимица Лидия обретет мужа-военного, красавица Джейн выйдет за состоятельного соседа, а Лиззи отхватит богача-аристократа? Но ведь все по ее и вышло. Глупая мать оказалась права в своей прямолинейной тактике, а умники посрамлены, в том числе и отец Лиззи, такой непростой и такой ироничный джентльмен.

Здравый смысл и ирония – вот квинтэссенция настоящей английскости, именно эти качества присущи прозе Джейн Остин, этого Шекспира в прозе, Диккенса в юбке, женщины, ставшей прародительницей английского реалистического романа.

Каждому читателю, конечно же, интересно, насколько жизнь самой писательницы была похожа на жизнь ее героинь, была ли она сама столь же рассудительна и остроумна, благоразумна и удачлива, как они.

Мы никогда точно не узнаем этого, ведь в отличие от многих писателей у Джейн Остин не существует настоящего архива. Почти все ее письма, рукописи и дневники были уничтожены родственниками для того, чтобы не тешить праздное любопытство публики.

Конечно, впоследствии биографы писательницы изрыли архивы ее окружения, нашли упоминания в переписке знакомых, препарировали немногие сохранившиеся документы и мемуары, сопоставили даты, изучили биографии родни, исследовали контекст. Сотни монографий, статей, докторских диссертаций посвящены скромной девице, при жизни считавшейся слишком незначительной личностью, чтобы ею интересоваться. Исследователей творчества и жизни Джейн Остин в старательности можно сравнить только с пушкинистами, но в их распоряжении гораздо меньше материала. Даже портретов ее не сохранилось, тот, который часто публикуют, недостоверен, ибо не подходит ни под одно описание ее внешности. Впрочем, эти описания тоже не совпадают между собой, но нечто общее все же установить можно.

Красавицей Джейн не могли бы назвать даже самые доброжелательные к ней люди, хотя и дурнушкой она не была. Роста скорее высокого, волосы скорее темные, вьющиеся, сухощавая (злые языки сравнивали ее с кочергой), с легкими, стремительными движениями. Скорее смешливая, чем серьезная, скорее жесткая, чем сентиментальная, с особым юмором, иронично глядящая на мир, но вместе с тем самоотверженная, готовая прийти на помощь, любящая сестра и дочь. Закрытая и ранимая, с чувством собственного достоинства. Не любила наряжаться, заниматься собственной внешностью. Жаловалась: «Я никак не могу решить, что мне делать с новым отрезом на платье; как бы я хотела, чтобы подобные вещи продавались уже готовыми». Прическам предпочитала чепчик, волосы стригла спереди коротко, чтобы не укладывать.