Томас Рид - Избранные произведения. Том III

Наведенные им справки только укрепили его подозрения. Он знал хорошо госпожу Мейноринг, посещая в Индии эту даму и ее мужа, и воспоминания его были очень нелестны для вдовы его товарища по оружию. Конечно, дочери он не знал; она выросла за долгий период их разлуки. Но после того, что он узнал по возвращении их в Англию, он пришел к заключению, что яблоко от яблони недалеко падает. Ясно, что он не желал себе такой невестки. Мысль эта его страшно тревожила, и он стал придумывать способ предотвратить опасность.

Что же надо было сделать? Не дать сыну разрешение на брак с Мейноринг? Запретить ему посещать вдову и ее дочь?

Он спрашивал себя, послушает ли его Генри, и это сомнение увеличивало его раздражение.

Над вдовой он не имел, конечно, никакой власти. Хотя коттедж, в котором она жила, примыкал к его парку, но ему не принадлежал. Да и какую выгоду мог бы извлечь генерал из отъезда вдовы, предположив даже, что он заставил бы ее уехать?

Дело зашло уже настолько далеко, что подобное средство помочь не могло. Что касается молодой девушки, то она, конечно, не стала бы прятать свое хорошенькое личико от глаз сына, чтобы угодить отцу. Она не появится больше в доме генерала, но ведь есть масса других мест, где она может показаться во всем блеске своей красоты: в церкви, на охоте, на балу и на зеленых лужайках, окружающих Бичвудский парк.

Старый солдат был слишком хороший тактик, чтобы подвергать себя опасности потерпеть поражение, унизительное для авторитета отца. Необходимо было найти выход. Обдумывание нового плана действия так сильно заняло его, что на время погасило гнев, клокотавший в его груди.

Охота, на которой Генри показал себя таким героем, была последней в том сезоне. Пришла весна и окутала своим зеленым, затканным цветами, покровом графство Букс. Весело кричали перепела в полях, засеянных хлебом, кукушка тянула свою меланхолическую ноту, и чудные рулады соловья оглашали леса по ночам. Наступил май, чудное время любви.

Генри Гардинг не избежал общей участи. В мае его страсть к мисс Мейноринг достигла высших пределов. Генри решил, что настал момент объясниться своей красавице в любви.

Окружающим казалось, что кокетка тоже, наконец, попалась. Предпочтение, оказываемое Бэлой Генри, объяснялось не только его состоятельностью, но и его внешними данными.

В это время младший сын генерала Гардинга был действительно очень красив и изящен. Единственный недостаток, в котором его можно было упрекнуть — это его склонность к расточительности, от которого со временем он мог исправиться. Впрочем, этот недостаток нисколько не вредил ему в глазах женщин, из которых не одна втайне завидовала мисс Мейноринг.

Что же касается последней, то следующий разговор ее с достойной матерью покажет нам, какие чувства она питала к Генри.

— Так ты хочешь выйти за Генри Гардинга? — спросила миссис Мейноринг.

— Да, мама, с твоего разрешения, конечно.

— А его?

Бэла звонко расхохоталась.

— Его! Но мама, мне нечего его и спрашивать.

— Уже! Разве он объяснился?

— Не совсем. Но, дорогая мама, я вижу, ты хочешь раньше узнать мой секрет, чем дать согласие. Я тебе скажу все. Он скоро объяснится — даже сегодня.

— Откуда ты знаешь это?

— Очень просто. Он мне дал понять, что ему нужно со мной серьезно поговорить и предупредил, что придет сегодня днем. Что же он мне может сказать другого, кроме того, что любит меня и будет счастлив получить мою руку?

Миссис Мейноринг молчала. На задумчивом лице ее не выражалось удовольствия, которое надеялась увидеть дочь.

— Надеюсь, ты довольна, мамочка? — спросила последняя.

— Чем, дочь моя?

— Но… иметь зятем Генри Гардинга…

— Дорогое дитя мое, — отвечала вдова, — это очень серьезная вещь, очень серьезная; надо хорошо подумать. Ты прекрасно знаешь наше положение и какие скудные средства оставил нам отец.

— Еще бы мне не знать, — отвечала Бэла с досадой. — Разве мне не приходится перешивать по два раза мои бальные платья и потом еще их перекрашивать? Тем более это причина выйти замуж за Генри Гардинга. Он избавит меня от всех этих унижений.

— Я не убеждена в этом, дитя мое…

— Ты что-нибудь знаешь, мама, скажи!..

— К моему сожалению, почти ничего.

— Но его отец богат, и их только два брата. И ты сама же говорила, что у него нет духовной, следовательно, его состояние будет разделено поровну. Я бы удовольствовалась половиной.