Томас Рид - Избранные произведения. Том II

Но, всмотревшись внимательнее, дон Пабло решил, что опасность не очень серьезна, потому что ветвь находилась значительно выше, чем могло показаться сразу. Итак, канат, на котором держался плот, был отвязан и положен на борт, плот двинулся, покачиваясь на волнах.

Вдруг общая любимица семьи — маленькая обезьянка начала подавать признаки какой-то необыкновенной тревоги и возбуждения: она то влезала на крышу каюты, то спускалась с нее с тем, чтобы тотчас снова взобраться туда; при этом она страшно кричала и с ужасом смотрела на ветку, будто стараясь сказать, что опасность находится именно там. Что же могло так сильно напугать ее? Гуапо и дон Пабло взглянули в том направлении, куда указывала обезьянка, и увидели громаднейшую змею, туловище которой было скрыто растениями, обвивавшими ствол заманга; но голова находилась на самом конце ветви, и этого было вполне достаточно, чтобы узнать анаконду, или огромного водяного удава.

Та часть тела змеи, которую увидели путешественники, была толщиной с человеческую ногу. Громадное пресмыкающееся ползло по ветви, высунув свой раздвоенный клейкий язык. Голова его заставляла цепенеть от ужаса несчастных, которых влекло к нему с неудержимой силой. Удав мог, если бы захотел, одним прыжком броситься на плот или, не оставляя ветки, схватить одного из членов семьи, обвиться вокруг него и задушить. Не раз убивал он таким образом косулю, тапира, а быть может, и самого тигра.

Путешественники слишком хорошо знали ужасную силу этого пресмыкающегося и опасность, которой они подвергались. Дон Пабло взял топор, Гуапо — нож. Донна Исидора, Леон и Леона, которые, к счастью, находились возле каюты, быстро спрятались в нее. Как только они закрыли за собой дверь, передняя часть плота, на которой стояли дон Пабло и индеец, прошла под ветвью, где было пресмыкающееся. Оба подняли свое оружие, чтобы поразить змею, но плохо рассчитали свои удары и промахнулись: удав отпрянул назад, а течение тем временем отнесло их дальше, так что они не смогли повторить нападение. Ужасная же голова появилась снова, повернулась к каюте и, казалось, выжидала. Это была страшная минута для дона Пабло, его жены и детей. Неужели чудовище среди прячущихся в каюте будет выбирать себе жертву?.. Вот оно уже не более чем на расстоянии четырех футов от двери, глаза его горят, оно чует добычу и готовится схватить ее.

— Смилуйся, Боже! — воскликнул дон Пабло, падая на колени.

В это мгновение послышался пронзительный крик саймири, которая вместе со своей маленькой госпожой укрылась в каюте. Она заметила голову чудовища, взгляд его с неотразимой силой привлекал саймири к себе, и с криками ужаса бедное животное выбежало из каюты навстречу чудовищному змею. Пасть пресмыкающегося открылась, и шелковистое тело любимицы семьи исчезло вместе с удавом, который удалился в лес…

Плот между тем двигался быстро и вскоре был уже далеко от ужасного места. Дон Пабло побежал в каюту и, обнимая свою жену и детей, благодарил Бога за это почти чудесное их спасение.

К чувству глубокой радости, которая сменила минуту страшного ожидания, вызванного присутствием анаконды, примешивалось сожаление о потере маленькой саймири.

Леона была неутешна. Она очень любила это хорошенькое маленькое создание, которое целые часы проводило, сидя у нее на плече, играя волосами своей госпожи, лаская нежные, как бархат, щеки девочки, прижимаясь к ним своим маленьким носиком. Ничто не могло быть естественнее этой печали ребенка; да и все остальные члены семьи сочувствовали ей.

Берега реки все еще были покрыты густым лесом; а русло ее здесь сильно раздалось и имело больше полумили в ширину. На реке встречалось много островов, часто довольно больших, что вынуждало наших путешественников держаться ближе к берегу. Благодаря этому они могли лучше рассматривать различные породы деревьев, которые росли у самой реки. Дон Пабло показывал их детям и объяснял характерные особенности. Гуапо слушал тоже и время от времени делал некоторые замечания о свойствах деревьев, о которых шла речь, о том, как используют их индейцы. Эти сведения можно было назвать народной наукой, и, быть может, она представляет больше значения, чем тот простой перечень видов и родов, который составляет обыкновенно все, что дают нам кабинетные ученые.

Между деревьями, которые привлекли внимание наших путешественников, находился так называемый воладор, или крылатка, листья которого имеют сердцевидную форму. Название это дерево получило от перепончатых и струйчатых крылышек, которыми покрыты его семена. Когда семя созреет и отделится от растения, эти крылышки, которые расположены под углом в 45 градусов, делают семена похожими на маленькие воланы. Нет ничего интереснее зрелища, которое представится, если в тихую погоду встряхнуть ветви воладора: миллионы семян начинают кружиться в воздухе и долго, долго носятся, прежде чем опуститься на землю.