Томас Рид - Избранные произведения. Том II

— Должно быть, случилось что-нибудь необычное, — сказала Сабрина. — Уинни никогда так не бегает… И видно, что она в большом возбуждении.

— Я же говорила тебе, что надвигается вновь что-то неприятное для нас, — сдавленным голосом произнесла Вега. — Наверное, Уинни несет нам какую-нибудь горькую весть.

— Ну зачем все видеть только в черном свете, милая Вегочка? Вернее всего, она была на рынке в Монмаутсе, услыхала там что-нибудь новое и бежит сообщить нам, хотя это лично нас, быть может, и не касается… Но как она могла поспеть назад с рынка в такое раннее время?.. Впрочем, мы сейчас узнаем, в чем дело.

Отворив окно, Сабрина вышла на маленький балкон и, перегнувшись через перила, крикнула вниз:

— Уинни, ты несешь нам какую-нибудь весть?

— Да, мисс Сабрина, и сама не рада этому, — отозвалась разносчица, приостановившись.

— Значит, весть твоя дурная? — с замирающим от страха сердцем спросила и Вега, также выбежавшая на балкон.

— Из Глостера? — подхватили Сабрина и Вега в один голос.

— Нет, из Монмаутса, — ответила великанша.

У сестер отлегло от сердца, и они уже спокойно стали ждать дальнейших сообщений.

— Он взят кавалерами, — продолжала разносчица, отирая рукой струившийся по ее лицу пот. — Они ворвались в него, засадили всех парламентских сторонников в крепость и грабят там по-прежнему, — пояснила вестница.

— Откуда ты это узнала? Неужели успела уже побывать в городе в такую рань? — интересовалась Сабрина, не перестававшая думать, что это просто слух.

— Конечно, нет, — продолжала вестница. — Мы с братом успели дойти только до Гудрича и узнали, что тамошний лорд вместе с рагленцами ходил в Монмаутс и помог им взять город. Мы и бросились назад: Джек — прямой дорогой домой, а я сюда, чтобы предупредить вас об этой новости.

— Спасибо тебе, милая Уинни, за то, что ты всегда помнишь о нас, — сказала старшая сестра. — Теперь иди на кухню и скажи от моего имени повару, чтобы он накормил тебя как следует… Да, погоди минуту! Когда был взят Монмаутс?

— Под вчерашнее утро, мисс Сабрина. Когда рассвело, люди увидели, что над крепостью опять развевается королевский флаг. Кто вчера побывал в Монмаутсе, те рассказывают, как там радуются те, кто на стороне короля. Словно все взбесились от радости.

— Что же нам теперь делать, Саб? — спросила Вега, когда разносчица ушла на кухню.

— Ничего до возвращения отца, — ответила Сабрина. — Как только весть о взятии Монмаутса дошла до Глостера, — а это могло быть уже вчера вечером, — отец, наверное, поспешил обратно домой и скоро прибудет. Но вот что: не отложить ли нам до другого дня соколиную охоту, которая назначена на сегодня?

— Ну вот, милая Саб, почему же? — возразила Вега. — Похоже, что теперь нам и в самом деле придется опять перебраться в Глостер или в какой-нибудь другой город, и неизвестно, когда мы снова вернемся сюда и будем ли в состоянии повеселиться с нашими пернатыми бойцами. Да и не хотелось бы разочаровывать Ван-Дорна, который только этими охотами и живет.

— Ну хорошо, пусть будет по-твоему. Не надо только выезжать за пределы наших владений. Устроим охоту у себя в парке, — решила старшая сестра.

— Вот и отлично! — согласилась младшая. — Это ничему не помешает. Я и сама нахожу, что одним нам неудобно уходить далеко от дома…

Соколиная охота, начавшаяся после обеда, шла к концу, и сестры уже собирались домой, вдоволь натешившись подвигами своих любимцев, двух старых соколов, двух молодых, только что окончивших курс обучения под руководством Ван-Дорна, и старого кобчика. Отца все еще не было, и девушки начинали беспокоиться, не случилось ли с ним чего дорогой. Рассуждая об этом, они хотели было направиться к дому, но случилась неожиданная задержка.

Ван-Дорн уже собрал собак, посадил соколов под клобучки и собирался вернуться домой, как вдруг перед его глазами поднялась дичь, которая до этой минуты не показывалась. Это была великолепная цапля, летевшая по направлению от Северны к Вайе и теперь проносившаяся как раз над тем местом, где только что происходила охота. Это было таким соблазном, перед которым не может устоять никакой сокольничий. Ван-Дорн указал Веге на цаплю, и молодая девушка, как и ожидал сокольничий, велела вновь спустить соколов, но только одних старых, и те, расправив крылья, спиралью взвились ввысь.

В эту минуту широко раскрылись ворота, замыкавшие парк со стороны проезжей дороги, и в аллею вступил длинный блестящий кортеж. Во главе ехало человек шесть в залитых золотом мундирах и в дорогих шляпах с развевающимися страусовыми перьями. Драгоценные аграфы на шляпах переливались всеми цветами радуги. Особенно роскошно одет был тот, который следовал впереди всех. Он весь горел золотом и брильянтами; вся грудь его была украшена знаками отличия, обычно присваиваемыми только лицам королевской крови. Этот блестящий всадник был принц Руперт. Непосредственно за ним следовали его главные приближенные, среди которых находился и наш знакомый, полковник Ленсфорд. Затем тянулись две колонны солдат в багряных мундирах, богато украшенных золотыми шнурками. В каждой колонне насчитывалось не менее ста человек. Лошади под всадниками были белой масти, превосходно подобранные. Те же белоснежные скакуны, на которых ехали сам принц и его приближенные, были чистой арабской крови и, видимо, из одной конюшни. Принц был щедр к своим любимцам и ничего для них не жалел, начиная с лошадей и кончая всем другим, что у него было лишнее.