Томас Рид - Избранные произведения. Том II

— Не думай ничего дурного, милый Роб. У нас есть небольшое дельце, о котором мы обещали никому не говорить, пока оно благополучно не закончится. Когда ты придешь в гостиницу, с ним будет покончено, и я все скажу тебе.

— Хорошо, я верю тебе, дорогая, — сказал сразу успокоившийся Роб, еще раз крепко целуя девушку. — Идите с миром. При первой возможности я прибегу к тебе.

— Ах, как бы нам не опоздать! — озабоченно ворчал Джек, быстро подпрыгивая и постукивая своей деревяшкой по гулкой городской мостовой. — Помнишь, Уинни, ведь губернатор сказал — не терять ни одной минуты. А ты столько времени проболтала со своим дружком. Я был, как на иголках… Но вот что: не лучше ли нам пройти сразу в замок, чем еще завертывать в гостиницу? Как ты думаешь, а?

— Нет, — возразила девушка, — сначала мы поставим Джинкема на место и велим его покормить, а потом и в замок. Без Джинкема даже скорее выйдет. Авось, не опоздаем.

Как всегда Джек сдался, согласившись с доводами своей сестры, рассудительность которой ставил выше своей собственной. С обычными своими прибаутками он стал погонять осла к мосту.

Через реку Авон, разделяющую город Бристоль на две половины, был перекинут мост с дорогой посередине, застроенный по обеим сторонам зданиями и укрепленный с обоих концов башнями: таков всегда был вид мостов в прежние годы. Среди жилых домов и торговых помещений красовалась даже церковь очень оригинальной постройки и удивительно непропорциональных размеров: семидесяти футов в длину и только двадцати одного в ширину.

Мост этот сыграл значительную роль в политических судьбах Бристоля, так как его обитатели, — «мостовики», как их называли в отличие от других, — были все поголовно приверженцами парламента, и он, в особенности по вечерам, являлся местом сборища единомышленников всего города.

Так и в этот темный и холодный мартовский вечер, который мы описываем, на одном из концов моста собралась довольно многочисленная толпа с намерением потолковать о событиях дня и высказать свои предположения насчет будущего. Ревностный патриотизм заставлял собравшихся пренебречь личными удобствами. Тысячеголовая толпа, сжатая со всех сторон, подобно сельдям в бочонке, терпеливо стояла целыми часами, лишь бы только услышать слово правды и нелживого обещания.

Я не знаю зрелища более впечатляющего, чем то, которое представляет собой собрание свободомыслящих людей, этого моря людей, на лицах которых так ярко выражается природная склонность человека ко всему, что носит в себе истину и добро и отвращение ко всему лживому и злому. Наоборот, я не нахожу зрелища более жалкого, чем то сборище, среди которого проповедуется насилие. На этих сборищах скапливаются мракобесы, враги свободы, угнетатели человечества.

В числе собравшихся на Авонском мосту было немало обмундированных и вооруженных людей, хотя и не принадлежавших ни к одному из полков регулярной армии. Это были добровольцы, тогда еще впервые появившиеся в Англии, на смену насильственно набираемым «тренированным бандам». Они держали караул на мосту под начальством молодого офицера, имя которого впоследствии озарило славой страницы летописи, а меч навсегда запомнился врагам свободы. Это был капитан Джон Бэрч, из торгового сословия.

Писатели Реставрации покрыли липкой грязью память этого честного человека, с презрением называя его низкородным, погонщиком вьючных лошадей, выскочкой и тому подобными кличками, равно как со злобой упрекают они и Оливера Кромвеля в том, что он был пивоваром. Между тем Джон Бэрч вовсе не был «низкородным»: он происходил из семьи состоятельных торговцев и сам занимался торговлей, которую вел довольно успешно. В то время вовсе не считалось постыдным заниматься торговлей; ею занимались и многие дворяне, несмотря на их показное презрение к «торгашам». К тому же Джон Бэрч, судя по его дошедшей до нас обширной корреспонденции, обладал и некоторой образованностью, а грамотностью даже превосходил многих своих высокопоставленных современников, не исключая и самого короля. Превосходил он многих и природным умом и редкой храбростью. Как партизанский вождь он стоит на первом месте, и описания его подвигов в этой народной войне читаются, как самый интересный роман с приключениями.

Будучи одним из первых и усерднейших сторонников парламента, Джон Бэрч собрал в Бристоле многочисленный отряд добровольцев, преимущественно из «мостовиков». С частью этого отряда он и держал на мосту караул, предназначенный не столько для отражения внешних врагов, сколько внутренних, приютившихся в стенах самого города, так как в Бристоле находилось множество пленных роялистов. Хотя они и находились под присмотром, но им разрешалось «на честное слово» разгуливать по улицам, и при первом же удобном случае они могли нарушить это слово, что многие из них, к своему стыду и позору, и сделали.