Ирвин Шоу - Избранные произведения в одном томе [Компиляция, сетевое издание]

Она пишет, что ей очень нравится заниматься режиссурой; это меня вовсе не удивляет: она всегда стремилась командовать окружающими. С восторгом рассказывает об актерских способностях моего двоюродного брата Уэсли. Это одна из профессий, о которой мне следовало бы подумать раньше, поскольку я не хуже любого другого могу быть и лживым, и искренним, но теперь слишком поздно. Мать пишет, что Уэсли хочет меня навестить. Что мне сказать ему при встрече? Добро пожаловать, братец-страдалец.

Господи! Через два дня после предыдущей записи здесь появилась Моника в сопровождении немолодого немецкого бизнесмена, занимающегося продажей замороженных продуктов. У нее сейчас период процветания — вся в дорогих тряпках, хорошо причесана. Делает вид, что мы не знакомы, но, вероятно, это затишье перед бурей. Все время думаю о том, что надо бежать.

Проиграл несколько партий человеку, у которого выигрывал шесть дней подряд.

На традиционной вечеринке в павильоне нью-йоркской студии по окончании последнего дня съемок Фредди Кан, оператор, подняв руку Гретхен, дирижировал здравицей в ее честь. Актеры, работники студии и приглашенные друзья пели громко и от души. Гретхен хотелось и смеяться, и плакать. Ида Коэн, ради этого случая сделавшая прическу, не скрывала слез. Кан преподнес Гретхен в подарок от актеров часы, на приобретение которых Уэсли дал пятьдесят долларов, и попросил Гретхен сказать несколько слов.

— Спасибо, большое всем спасибо, — начала Гретхен чуть дрожащим голосом. — Вы все работали превосходно, и я хочу поблагодарить каждого из вас в отдельности и всех вместе за то, что вы так помогли мне в моей первой попытке стать режиссером. Правда, в Голливуде говорят: «Покажите мне счастливую группу, и я покажу вам отвратительную картину».

Раздался смех и выкрики: «Это не про нас!»

Гретхен подняла руку, требуя тишины.

— Для всех вас работа закончена; надеюсь, что впереди вас ждут более интересные и более значительные картины, что ваши промахи будут забыты, а взлеты останутся в памяти навсегда или по крайней мере до того дня, когда Академия искусств будет присуждать вам награды. Но для некоторых из нас, для тех, кто занимается монтажом и озвучиванием, для композитора и музыкантов, а также для мистера Коэна, которому предстоит незавидная работа по продаже картины в прокат, все, по сути дела, еще только начинается. Пожелайте нам успеха, потому что впереди у нас месяцы работы и от того, что мы сделаем, зависит, ждет нас успех или провал. — Она говорила скромно, но Уэсли, который стоял неподалеку, видел в ее глазах торжествующий блеск. — Ида, — сказала она, — перестань плакать. Это еще не похороны. — Ида всхлипнула. Кто-то подал Гретхен стакан с виски, и она подняла его. — За всех нас — от самых старых до… — она повернулась к Уэсли, — до самых молодых.

Уэсли, также державший в руке стакан с виски, к которому он пока еще не притронулся, поднял его вместе со всеми. Он не улыбался, и на лице его не было восторженного выражения: он только что видел, как Фрэнсис Миллер и ее муж чокнулись и поцеловались. После того вечера в баре Порт-Филипа Уэсли и Фрэнсис помирились, и она снова приходила к нему в гостиницу, а он несколько раз ночевал в ее нью-йоркской квартире, когда они приступили к павильонным съемкам. Но три дня назад из Калифорнии приехал ее муж, блондин со спортивной фигурой, довольно красивый, хотя и на стандартный голливудский манер. Когда Уэсли увидел, какими взглядами обменялись Фрэнсис и ее муж и как они нежно поцеловались, он пожалел, что пришел на эту вечеринку.

Элис тоже была здесь, хотя сейчас он не мог ее разглядеть в тени декораций. Как всегда, она старалась не привлекать к себе внимания. После того как он несколько ночей не появлялся в квартире, она держалась довольно странно и говорила с ним свысока и довольно официально. Когда он сказал ей о вечеринке, она ответила, что ей очень бы хотелось пойти: она никогда не бывала на вечеринках в павильоне киностудии. Он пригласил Элис, желая сделать ей приятное, но это далось ему непросто. «Наверно, с возрастом, — думал он, стараясь не глядеть в сторону Фрэнсис и ее мужа, — научишься вести себя в подобных ситуациях».

Уэсли сделал большой глоток виски с содовой, вспомнив при этом, что последний раз пил виски в баре «Розовая дверь» в Канне. Вкус виски был приятным, и он сделал еще глоток.

Гретхен ходила по площадке, кому-то пожимала руки, кого-то целовала в щеку, у многих женщин в глазах стояли слезы. Никто не уходил, словно всем хотелось подольше сохранить отношения, установившиеся за время совместной работы. Уэсли слышал, как пожилая характерная актриса сказала Гретхен: