Антология - Большое собрание преданий, сказок и мифов западных славян

Это была такая работа, которую мало кто мог сделать. Мастер не знал, чем раньше восхищаться, королевской ли диадемой, тонким ли ожерельем или драгоценными сережками, браслетами и другими мелочами. Это были нити, будто пауком спряденные, и лепестки, и цветы, как живые.

– Мальчик мой, что должен я тебе за такую работу? – спросил совершенно блаженный мастер своего товарища.

– Ничего. Только позвольте мне самому отнести это королю.

Мастер с удовольствием исполнил его желание, и Радош отправился в королевский замок. Когда объявил, что несет заказанные драгоценности, тут же был к королю допущен. Он низко поклонился и подал королю серебряную шкатулку. Открыл тот крышку, прояснилось его лицо, и смотрел он на украшения с удивлением.

– Не можешь ли мне сказать, юноша, кто сделал эту работу? – приветливо спросил король.

– Я сам, всемилостивейший король! – ответил Радош.

– Ай, юноша, ты такой ловкий искусник, какого я до сих пор не знал. Если есть у тебя какая-то просьба, говори, – предложил король Радошу, который от радости чуть не плакал.

– Всемилостивейший король! Я слышал, что к принцессе допускают каждого, кто хочет попробовать вернуть ей речь. И я хотел бы попытаться, а потому просил бы Вашу Королевскую Милость разрешить мне к ней прийти.

Так просил Радош короля, со страхом ожидая ответа.

– Конечно, юноша, ты можешь к ней пойти и попробовать ее излечить, но мне будет жалко, если у тебя ничего из этого не получится, ты же сам знаешь, что тебя в этом случае ждет.

– Знаю, всемилостивейший король, рад буду умереть, если у меня не получится.

Король позвал своего придворного и приказал, чтобы тот отвел Радоша в покои к принцессе и оставил его там одного, но дал придворному тайный знак, подслушивать, что там будет происходить. Привел его придворный через множество покоев в зал, в котором все выглядело как в раю, столько там было цветов, деревьев, прекрасной обивки, золота, серебра, ковров – всего предостаточно. Солнечный свет едва пробивался через разрисованные окна на белый мраморный пол. Во всем зале от потолка до пола висели тяжелые шторы, которые придворный чуть раздвинул и показал Радошу рукой, чтобы тот вошел.

Радош оказался в маленькой роскошной комнатке, так удобно и ладно обставленной, что человеку делалось приятно, когда он в нее входил. Но прекраснее всего была принцесса Либена. Она сидела у окна и вышивала золотом. Ничто не дрогнуло в ее лице, когда вошел Радош, ни на мгновение не обратила она на него свой взор, и казалась безжизненной, как картина в золотой рамке, что висела на стене, где принцесса была запечатлена еще маленьким ребенком. Глядя на нее ясными глазами, склонился Радош перед принцессой и, встав перед ее портретом, сказал:

– Разреши ты, прекрасный портрет, жестокую схватку, которая ведется в этом замке: резчик сделал куклу, портной сшил ей платье, а сказитель дал ей речь. Кому в таком случае принадлежит кукла?

– Кому принадлежит, как не сказителю, который дал ей речь? – проговорила принцесса и тихо шила дальше.

Радош с поклоном вышел из комнаты, но завистливый придворный сообщил королю, что принцесса Радошу не ответила ни слова, и он должен был остаться в замке, где ему было вполне хорошо. Мастер не знал, что и думать, когда слуга принес ему деньги за драгоценности и передал, что его подмастерье вернется на третий день.

На следующий день Радоша снова провели в покои принцессы, и, как в предыдущий день, встал он перед портретом и спросил:

– Разреши ты, прекрасный портрет, жестокую схватку, которая ведется в этом замке. Резчик сделал куклу, портной сшил ей платье, но сказитель дал ей речь. Теперь ее каждый хочет взять себе. Кому же она принадлежит?

– Я тебе вчера сказала, что принадлежит она сказителю, – ответила опять принцесса.

Придворный, который подслушивал, не хотел, чтобы Радош стал королем, и опять сказал королю, что принцесса не заговорила. И снова Радош был задержан в замке. На третий день король пошел послушать сам. Радош вошел в комнату и снова спросил у портрета:

– Разреши ты, прекрасный портрет, жестокую схватку из-за куклы, которая ведется в этом замке. Резчик ее сделал, портной сшил ей платье, но сказитель дал ей речь. Кому же она принадлежит?

– Я тебе уже два раза говорила, что сказителю, почему ты никак не успокоишься? – сказала Либена и встала со стульчика. Тут вбежал в комнату король и, плача, поцеловал дочь. После этого он взял Радоша за руку и сказал: