Антология - Большое собрание преданий, сказок и мифов западных славян

– Через семь недель я приду за ней! – профырчала рыба, плеснула хвостом и бросилась в воду. Поднялись высокие волны и затопили берег. Потом рыба быстро нырнула на дно и зарылась в песок, так что озеро помутнело.

Больше помещик ничего не видел. Как чистую воду озера замутила огромная рыба, так и его душу. Грустный, расстроенный шел он домой; единственное было у него утешение, младшая, самая милая его сердцу доченька, и ее должен он был так немилосердно потерять!

Пришел он домой темнее тучи. Дочка и мать расспрашивали, отчего он такой грустный, что с ним случилось, но он долго не мог говорить о том, что его мучает, однако в конце концов пришлось ему рассказать, ничего не поделаешь.

– Я уже две дочери, можно сказать, что потерял, – говорил он, плача, – только Господь Бог знает, где они, что с ними, а я от них еще ни одной весточки не получил. Но по крайней мере я знаю хотя бы то, что выдал их замуж за людей, но тебя, дитя мое, я пообещал, вернее, вынужден был пообещать, отвратительной рыбе! Ах, я несчастный отец!

Он плакал, как дитя, а мать горевала еще больше. Дочь тоже была опечалена; ее сестры хотя бы вышли замуж за прекрасных мужчин, но ей суждено выйти замуж за чудовище. Сердце ее сжималось, когда она об этом вспоминала, и единственная ее надежда была, что, может быть, рыба не приедет, как не приехали ни медведь, ни орел.

К назначенному дню помещик позвал снова своих старых друзей, которых не пришлось долго уговаривать сразиться с рыбой и которые по старой дружбе пообещали охранять его дочь, а рыбу убить.

Когда назначенный день пришел, съехались гости со всех сторон, молодые, старые, готовые к обороне прекрасной девушки. Настал полдень, пришло послеполуденное время, а рыбы нет и нет! И тут вдруг где-то вдалеке зазвучала прекрасная музыка, будто доносящаяся из-под земли, и чем больше она приближалась, тем более прекрасной казалась. Через минуту загудела земля под топотом конских копыт, и из леса выехал длинный ряд позолоченных карет, который направился прямо к замку. И не успели люди и до пяти досчитать, как все уже остановились во дворе. Первая карета была самой красивой, в ней сидел сам князь, такой прекрасный и богато одетый, что равных ему на свете не было и не будет. Он выскочил из кареты и пошел прямо к помещику, и дружина его за ним. Подойдя к нему, князь поклонился и любезно спросил, не отдаст ли отец за него замуж свою младшую дочь.

– Эх, поверьте, прекрасный князь, отдал бы я вам ее с радостью и радовался бы сам, что дочь моя будет счастлива, но я уже дал слово одной отвратительной рыбе, которая должна прийти за ней, – сказал помещик.

– Э, что нам до рыбы, пусть у рыбы будет рыба, а мне отдайте свою прекрасную дочь, я бы ее к сердцу прижал и домой отвез, – ответил князь с милой улыбкой.

Помещик согласился, если дочь согласится. Но кто бы дал согласие с большей радостью, чем она! Хороший обмен – вместо рыбы добрый молодец! Когда и дочь согласилась, велел жених принести дары для отца. Это были три сундука золота и серебра. И была помолвка, а после помолвки свадьба!

Свадьба была самая веселая из всех, музыканты, которых привез князь, играли песни со всех концов света, так что у всех гостей, даже самых старших, кровь разогрелась, да так, что и они готовы были пойти в пляс вместе с молодежью. Но когда веселье было в самом разгаре, молодой князь велел запрягать, мило со всеми попрощался, посадил невесту в свою карету, и полетели кареты с гордыми конями прочь, как ветром их сдуло.

Рыба не пришла.

Друзья вновь разбогатевшего помещика думали, что снова пойдет веселая жизнь: будет он с ними играть в кости, охотиться, короче, вести ту жизнь, которую вел прежде, но в этот раз помещик раскаялся, стал беречь деньги, чтобы снова не скатиться в нищету. Он остался верен слову.

Единственно, что беспокоило его и жену, было то, что они не знали, куда, собственно, подевались их дети, и мать часто плакала, что теперь она одинока, как та липа, у которой кору на лыко ободрали. И услышал Бог их жалобы, и подарил им на старости лет сыночка, и благодарили они Господа за этот дар оба-два с неменьшей радостью, чем за первых своих детей, а потому, что очень были рады сыночка видеть, дали ему имя Радовид. Мальчик вырос, и получился из него прекрасный добрый молодец. Отец научил его всему, что сам умел, и стрелять его научил – так что из него получился сильный парень. Был он единственной радостью своих родителей и надеялся, что будет опорой их старости.