Томас Гарди - Вдали от безумной толпы

– Не тебя, а твои пороки! Да, я ненавижу их!

– Лучше бы ты постаралась исправить меня. Давай подведем баланс, двадцать фунтов на стол, и будем друзьями!

Она вздохнула, как бы покоряясь судьбе.

– Примерно такая сумма отложена у меня на хозяйственные расходы. Если она тебе так нужна, бери ее.

– Прекрасно. Спасибо. Наверное, завтра я уеду раньше, чем ты выйдешь к завтраку.

– Тебе так уж надо уезжать? Ах, Фрэнк, было время, когда никаким друзьям не удалось бы оторвать тебя от меня! Тогда ты называл меня своей ненаглядной. А теперь тебе и дела нет, как я провожу время.

– Я должен ехать, невзирая ни на какие чувства, – с этими словами Трой взглянул на свои часы и, повинуясь какому-то безотчетному импульсу, открыл нижнюю крышку, под которой обнаружилась уютно свернувшаяся маленькая прядь волос.

В этот миг Батшеба подняла глаза, уловила его движение и заметила прядь. От боли и изумления кровь бросилась ей в лицо, и она не успела подумать, как у нее вырвалось восклицание:

– Женский локон! О, Фрэнк! Чьи же это волосы? Он отвечал небрежно, словно желая скрыть чувство, вспыхнувшее при виде локона.

– Ну конечно, твои. Чьи же еще? Я совсем позабыл про них.

– Какая бессовестная ложь, Фрэнк!

– Говорю тебе, я позабыл про них, – повторил он, повышая голос.

– Да я не о том, ведь волосы-то рыжие.

– Что за глупости!

– Ты оскорбляешь меня. Я же видела, что они рыжие. Говори, чьи они. Я хочу знать.

– Хорошо, скажу, только не шуми. Это волосы одной молодой особы, на которой я собирался жениться еще до того, как познакомился с тобой.

– В таком случае ты должен сказать мне ее имя.

– Не могу.

– Она уже замужем?

– Нет.

– Жива?

– Да.

– Она хорошенькая?

– Да.

– Удивляюсь. Разве можно быть хорошенькой при таком ужасном недостатке, как у этого несчастного создания?

– Недостаток… Какой недостаток? – живо спросил он.

– Да волосы у нее такого отвратительного цвета!

– Ого! Это мне нравится! – выпалил Трой, уже овладевший собой. – Все восхищались их золотым цветом. Одно время, правда недолго, она ходила с распущенными волосами. Замечательно красивые волосы! Прохожие оборачивались и любовались волосами этого несчастного создания.

– Фи! Будет тебе, будет! – в ее голосе зазвенели гневные нотки. – Если бы я дорожила твоей любовью, как раньше, я, пожалуй, могла бы сказать, что прохожие оборачивались и любовались моими волосами!

– Батшеба, не будь такой запальчивой и ревнивой! Ведь ты представляла себе, что такое семейная жизнь, зачем же было выходить за меня, если ты боялась такого рода случайностей?

Между тем у нее на сердце накипело возмущение, к горлу подкатился клубок, слезы неудержимо подступили к глазам. Она стыдилась обнаруживать свое волнение, но под конец разразилась бурными упреками:

– Вот что я заслужила от тебя за всю свою любовь! Ах, когда я выходила за тебя, ты мне был дороже жизни. Я готова была умереть за тебя, честное слово, я с радостью бы умерла! А теперь ты глумишься надо мной, говоришь, что я сделала глупость, выйдя за тебя! Ну разве не жестоко попрекать меня моей ошибкой! Пусть ты невысокого мнения о моем уме, но ты не должен так безжалостно бросать мне это в лицо теперь, когда я в твоей власти!

– Что поделаешь, так уж складываются обстоятельства, – буркнул Трой. – Клянусь честью, эти женщины сведут меня в могилу!

– А зачем ты хранишь чужие волосы! Ты сожжешь их, правда, Фрэнк?

Фрэнк продолжал, делая вид, что не расслышал:

– Есть обязательства, которые для меня важней даже моих обязательств перед тобой. Кое-что надо загладить… Ты не знаешь об этих отношениях. Если ты раскаиваешься, что вступила в брак, то я и подавно.

Батшеба вся дрожала. Положив ему руку на плечо, она проговорила скорбным и проникновенным тоном:

– Я буду раскаиваться лишь в том случае, если узнаю, что я для тебя не самая дорогая на свете. А вот ты раскаиваешься, потому что другая дороже тебе, чем я, ведь правда?

– Не знаю. Ты это к чему?

– Ты не хочешь сжечь этот локон. Значит, ты любишь женщину, у которой такие красивые волосы, да, любишь! Как они хороши, не то что моя жалкая черная грива! Но что ж поделаешь! Разве я виновата, что так безобразна! Так люби ее на здоровье!

– Честное слово, я совершенно позабыл об этой пряди и вспомнил только сегодня, через несколько месяцев, когда случайно взглянул на нее.

– Но ты только что упомянул о каких-то «отношениях»… А потом… эта женщина, что мы тогда встретили?