1 ...7 8 9 11 12 13 ...163 Очень скоро за моим круглым столом вместе с ним уже сидели его жена и дочь, а после присоединились и прочие колоритные островитяне и наполнили мою гостиную словами и жестами. Без ведома моей почтенной хозяйки, сразу же после завтрака я имел обыкновение принимать у себя оживленных малайцев, арабов и метисов. Они не кричали и не искали моего участия. Они взывали молчаливо, но властно, и обращались они, в этом я уверен, не к моему самолюбию или тщеславию. Теперь мне кажется, что у всего этого была и моральная подоплека; иначе на каких основаниях воспоминания об обитателях той смутной, залитой солнцем реальности требовали бы воплощения на бумаге, если не на почве той удивительной общности, что схожими надеждами и страхами объединяет всех живущих на этой земле?
Своих посетителей я принимал без бурных восторгов, что достаются тем, кто сулит доход или славу. Когда я сидел за письменным столом в одном из обветшавших кварталов Белгрейвии, моему воображению не рисовалась уже напечатанная книга. По прошествии многих лет, каждый из которых оставил после себя медленно заполненные страницы, я честно могу признаться: именно чувство, близкое к сожалению, побудило меня добросовестно запечатлеть в словах воспоминания о самых разных вещах и некогда живших людях.
Но, возвращаясь к капитану Фруду с его непреложным правилом никогда не разочаровывать судовладельцев и капитанов, я просто не мог не посодействовать в его стремлении буквально в течение нескольких часов удовлетворить необычный запрос на франкоговорящего офицера. Он объяснил мне, что корабль зафрахтован французской компанией, которая планировала ежемесячно доставлять французских эмигрантов из Руана в Канаду. Меня, откровенно говоря, такая служба не слишком интересовала. Я с полной серьезностью произнес, что если от этого предложения действительно зависит репутация Капитанского общества, я его рассмотрю; но это было не более чем формальностью. На следующий день я беседовал с капитаном, он произвел на меня благоприятное впечатление, и я, по всей видимости, тоже. Он растолковал, что его старший помощник во всех отношениях прекрасный малый, что он и думать не станет его увольнять, чтобы отдать мне должность, но если я соглашусь на второго помощника, то получу некоторые преимущества – ну и тому подобное.
Я ответил, что раз уж я пришел, то должность не имеет значения.
«Я уверен, – настаивал он, – вы первоклассно поладите с мистером Парамором».
И я чистосердечно пообещал провести по меньшей мере два рейса. Вот в таких обстоятельствах я и заступил на вахту, которой суждено было стать последней. Однако выйти в море на этом судне мне так и не довелось. Возможно, то была запечатленная на моем челе судьба, и, судя по всему, именно она препятствовала мне во всех моих морских скитаниях хоть раз пересечь Западный океан – если использовать эти слова в том особом смысле, который вкладывают в них моряки, рассуждая о торговых делах Западного океана, почтовых линиях Западного океана, крутом нраве Западного океана. Новая жизнь стремительно приближалась, и девять глав «Причуд Олмейера» направлялись со мной в док Виктория, откуда через пару дней мы отплывали в Руан. Не стану утверждать, что, наняв человека, которому не суждено было пересечь Северную Атлантику, «Франко-канадская транспортная компания» обрекла себя на провал, так и не совершив ни одного успешного перехода. Впрочем, может, и так; но очевидным и главным препятствием стала нехватка средств. Четыреста шестьдесят коек для эмигрантов, трудами умелых плотников втиснутых между палубами за время пребывания в доке Виктория, и ни одного желающего эмигрировать из Руана, чему я, как человек, не лишенный сострадания, был, признаюсь, рад. На судно, правда, явились некие джентльмены из Парижа – кажется, их было трое, и одного из них представили как председателя правления; они обошли весь корабль из конца в конец, то и дело ударяясь шелковыми цилиндрами о палубные балки. Я лично сопровождал комиссию и могу поручиться, что их интерес к делу был достаточно глубок, хотя такое судно им, очевидно, встречалось впервые. Когда они сошли на берег, на их лицах читалась бодрая озадаченность. И хотя корабль должен был отплыть сразу после инспекции, в тот момент, когда джентльмены спускались по трапу, внутренний голос подсказал мне, что ни одного из упомянутых в контракте рейсов мы не совершим.
Нужно сказать, что не прошло и трех недель, как мы все-таки сдвинулись с места. Когда мы прибыли в Руан, нас с большими почестями встретили почти в самом центре города. На каждом углу красовался плакат цветов французского флага, возвещавший основание нашей компании, а местный буржуа с женой и всем семейством повадился ходить к нам на воскресные экскурсии. Нарядившись в свой лучший китель, я встречал гостей на палубе, готовый к расспросам, как какой-нибудь гид из туристического агентства Кука, а наши старшины собирали урожай мелочи за индивидуальные туры. То было время совершенного, ничем не прерываемого безделья. Все, вплоть до мельчайших деталей, было готово для выхода судна в море, мороз не отступал, и дни были коротки, поэтому мы маялись бездельем. Делать было решительно нечего, и всякий раз вспоминая о жаловании, которое нам начисляли все это время, мы краснели от стыда. Юный Коул был удручен не меньше других: «Если весь день баклуши бить, так и вечером никакого веселья не будет», – говорил он. Даже банджо потеряло свое очарование, так как ничто, кроме завтрака, обеда и ужина, не прерывало его бренчания. Добряк Парамор – а он действительно оказался превосходным товарищем – пребывал в унынии, насколько позволяла его жизнелюбивая натура, пока в один из безотрадных дней я шутки ради не предложил ему использовать энергию бездействующей команды следующим образом: втащить обе якорные цепи на палубу и поменять концы местами.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу