Дино Буццати - Татарская пустыня. Загадка старого леса

– Если не прекратишь своей болтовни, всажу еще одну пулю, – пригрозил Проколо.

Сорока пробормотала что-то, расслышать было невозможно. Ее голос слабел, становился все глуше, и говорила она теперь с трудом.

– Ты ранил меня, и это подло, – сказала сорока, помолчав. – Наверняка я умру. Но прежде чем умереть, я хочу прочесть стихотворение.

– Стихотворение?

– Да, – с грустью промолвила сорока. – Поэзия – единственная моя отрада. Правда, стихосложение дается мне нелегко. Почти никогда не удается подобрать рифму. И разумеется, кто-то должен слушать мои стихи, иначе зачем сочинять? За весь год лишь два раза…

– Ладно, – перебил ее полковник. – Только не тяни, давай поскорее…

В тишине было слышно, как капает кровь – капли стали совсем мелкими и скупыми. Собрав последние силы, сорока гордо подняла голову и, опираясь на крылья, посмотрела на луну. Потом раздался ее хриплый голос, и в нем была странная нежность:

Сорока запнулась и, тяжело дыша, произнесла виновато:

– Вот незадача: я сбился. Такое иногда случается со мной, ума не приложу, почему…

Полковник, махнув рукой, дал ей понять, что ничего страшного и он терпеливо ждет.

– Итак, – сказала птица, – на чем мы там остановились?

– Смотри-ка, у тебя вышло в рифму! – крикнул снизу полковник.

– И правда, – сказала сорока, – я и сам услышал. Жаль только, что…

Себастьяно Проколо не сводил с нее глаз. Он заметил, как голова сороки поникла, точно тряпичная. Птица завалилась на бок, на мгновенье замерла и упала на соседнюю ветку, потом ниже, еще ниже, пока в конце концов не распласталась на земле.

Полковник подобрал птицу, подержал ее в руках и снова уложил на траву. Когда он направился обратно к дому, уже светало.

В точности неизвестно, откуда Себастьяно Проколо узнал про лесных духов и про ветер Маттео.

По рассказам Ветторе, однажды вечером Проколо увидел в лесу свет и, никем не замеченный, пошел выяснить, в чем дело. Оказалось, это Бернарди с фонарем в руке провожал домой троих ребятишек, заблудившихся в чаще, – все трое были из пансиона, где учился Бенвенуто. Бернарди рассказывал им про духов и про ветер, не подозревая, что полковник шел следом и все слышал.

Другие утверждают, что полковник понимал язык птиц и это они поведали ему историю.

Оба предположения, однако, не слишком убедительны. Несомненно одно: Проколо прознал обо всем очень быстро. Останься он в неведении, не случилось бы того, что случилось.

Это старинное поверье вспоминали часто, но никто не принимал его всерьез. Людям оно кажется далеким от правды, и по сей день в Нижнем Доле не найдется, пожалуй, никого, кто не считал бы его выдумкой; и даже если бы они прочли эту книгу, то все равно, наверное, не поверили бы, настолько те люди полны предрассудков и держатся за избитые истины.

Еще много веков назад стали замечать, что Старый Лес не похож на другие. О таких вещах, судя по всему, предпочитали не высказываться вслух, и тем не менее жители долины были в этом убеждены. Однако никто не мог объяснить, чем все-таки Старый Лес отличается от остальных лесов.

Это удалось выяснить только в начале прошлого столетия. Аббат дон Марко Мариони, побывав в тех местах, понял, почему Старый Лес – особенный. Аббат не нашел ничего странного в том, что разузнал, и в своих «Записках странствующего клирика по геологии и естествознанию», изданных в Вероне в 1836 году, посвятил открытию лишь несколько строк.

Его рассказ краток, но предельно ясен: