Дино Буццати - Татарская пустыня. Загадка старого леса

И птицы щебетали: «Добрый день, пожалуйте в лес, побудьте немного с нами, просим». Но их слова как об стенку отскакивали, мальчики болтали, не обращая на птиц внимания, в лучшем случае кто-то любопытствовал: «Ты, случайно, не знаешь, здесь разрешена охота?»

Вот так они бродили с полчаса. “А помните, как мы проучили рысь, поколотив ее палкой?” – сказал один, и все начали смеяться, точно с тех пор прошел целый век. Проучили рысь? Я видел, как они прижались к дереву, дрожа от страха, а рысь кралась с хищным блеском в глазах… Я едва успел стукнуть ее палкой по спине, чтобы отогнать от детей. Вот как было на самом деле, спас-то их я, и подвига они не совершили. Но потом хвастали, что «проучили рысь»! Они все забыли напрочь. Забыли нас, духов, забыли голос ветра, язык птиц. А ведь прошло лишь несколько месяцев.

– Можно только пожалеть их, – продолжал Бернарди, – ведь они ни в чем не виноваты. Просто перестали быть детьми и даже не подозревали об этом. Да что тут говорить, время изменило мальчиков, а они и не заметили перемен. В их возрасте всегда так. В их возрасте смотрят вперед, в будущее, и не думают о том, что осталось за плечами. Беспечные, они заливисто хохотали, словно ничего не случилось и словно позади них не захлопнулась дверь в целый мир.

Они слонялись между деревьев немногим больше получаса. Беседовали о чем-то своем, а лес был им не нужен вовсе. Потом один сказал: «И что мы тратим время впустую? Здесь сыро, как в могиле». И они ушли. Выходя из чащи, кто-то из ребят бросил на землю окурок – он еще дымился. Мой товарищ, разгневанный этим, хотел было затушить его ногой. «Не трогай, – остановил я его, – у них так принято». И вот мы стояли и молча смотрели на ниточку дыма, что вилась над окурком, пока тот не погас.

Трудно уловить все тонкости взаимоотношений между подростками, которые собирались на поляне в Спакке, и проникнуть в тайны их дружбы и ссор. Но все же известно, что в тот год разгорелась вражда между ними и ребятами из Нижнего Дола, не учившимися в пансионе. Мальчишки из поселка не раз приходили к заброшенной хижине у кромки Старого Леса, и там разворачивались сражения, исход которых не позволял решить, за кем осталась победа.

Так продолжалось вплоть до начала лета, над Спаккой витал дух войны, опасность подкарауливала на каждом шагу. Приходилось все время быть настороже, ведь враг мог подстерегать в засаде, укрывшись в тени деревьев. От любого шороха перехватывало дыхание, а с наступлением темноты все разговоры велись шепотом.

22 июня ученики пансиона, собравшись на поляне, решили сходить на разведку в глубь чащи. До Берто долетели слухи, будто неприятель устроил штаб на лужайке примерно в пятистах метрах от Спакки. А поскольку Бенвенуто вот уже несколько дней выглядел уставшим и вялым, его попросили остаться в хижине и вести дозор. Условились, что если он заметит врага, то трижды крикнет кукушкой – это у него хорошо получалось.

Судя по всему, затеянная Берто вылазка в лес была лишь подлым предлогом оставить Бенвенуто одного. Они ведь недолюбливали друг друга. И похоже, Берто знал наверняка, что в тот день следовало ждать нападения мальчишек из Нижнего Дола. Враги придут, застанут Бенвенуто врасплох и вздуют его хорошенько, не пожалев для него отборных тумаков. Берто на дух не переносил юного Проколо – в этом по крайней мере сомнений нет; Бенвенуто, по его словам, задается, задирает нос, и наследство, доставшееся от Морро, вскружило ему голову, хотя на деле он жалкий трус, ничтожество. Однако достоверными сведениями мы не располагаем. Не исключено, что Берто задумал разведку из лучших побуждений и все произошло по чистой случайности.

Мальчишки из долины явились спустя полчаса после того, как ушли товарищи Бенвенуто. Припав к земле, противники двигались бесшумно и проворно, юркие, точно змеи; короткими перебежками, прячась за кустами и деревьями, приблизились к хижине. Их было восемь или девять. Бенвенуто лежал в гамаке, подвешенном к потолочной балке, и крепко спал. Солнце силилось пробиться сквозь плотное облачное покрывало, день выдался жаркий, душный.

На этот раз мальчишки из поселка не захватили с собой ни палок, ни камней. Зато каждый нес по пучку соломы. Ступая мягко, как кошки, они окружили хижину и разбросали солому. В трех или четырех местах подожгли ее и быстро убежали, растворившись среди елей Старого Леса.

Пламя разгоралось неохотно. В свете солнца его почти не было видно. Но мало-помалу огонь расползся по соломе и устремился к хижине. Пелена густого дыма обступила стены. Бенвенуто по-прежнему спал.