Редьярд Киплинг: Масонская проза

Пассажиры высыпали на перрон. Они и ждущая толпа пожирали друг друга глазами. Кто-то, кому показалось, что он увидел знакомое лицо или услышал едва журчащие нотки знакомого голоса, бросался вперед, вытянув перед собой руки и выкрикивая имя, а потом, поняв свою ошибку, неуклюже делал вид, что просто помахал рукой или поправил одежду, и тут же старался смешаться с остальными встречающими, затереться в толпу. Когда из виду скрылся последний пассажир, над толпой разнесся стон разочарования. Тучный еврей внезапно резко развернулся и пошел прямо на контролера, который выходил с платформы, чтобы перейти на следующую.

– Да все вышли, все до последнего, сэр, – отбивался контролер. – Да, сэр… спасибо, сэр, конечно, можете сами проверить.

Еврей уже рыскал по вагону, заглядывая под каждую полку и открывая каждую закрытую дверь, и только пройдя через пустой багажный вагон и ничего там не найдя, в слезах выскочил наружу. За ним по пятам бежал расхристанный молодой человек в костюме для гольфа, всем по пути объяснявший, что ищет футляр с клюшками. Он разразился руганью, когда старушка тихо спросила его в спину: «Подружку потерял, милок?».

Объявили о прибытии следующего поезда. Толпа двинулась в другую сторону: кое-кто уверенно и с надеждой, другие с одержимостью неисполнимого и страстного желания. Кто-то упрямо уставился в газету или журнал на стенде с прессой, стараясь отвлечься, но ни у кого не получалось сконцентрировать внимание на статье, да и люди все время бегали вокруг, толкались и терлись о спины.

– Здесь поддерживается средний уровень стресса, – пояснил Сатана. – Пойдемте в гостиницу: там уютнее, да и спокойнее, а то вдруг кому-нибудь из них станет невтерпеж.

Архангелы медленно пошли по платформе, пока дорогу им не преградил какой-то жалкий человечек, крутивший за пуговицу начальника станции, буквально запертого между двумя невостребованными чемоданами без ярлыков. Он что-то настойчиво говорил служащему, но тот умело отбивался:

– Точно так, сэр. Понимаю, сэр. На вашем месте я бы переместился в гостиницу, где вы сможете присесть и спокойно подождать, сколько нужно. Можете быть совершенно уверены, сэр, как только ваша знакомая прибудет, я немедленно сообщу вам лично.

Пожимая плечами и что-то бормоча, человек ушел.

– Это он, – сказал Сатана. – И он ведь был в руке моей для мести! Вы слышали, как он пытается поразить начальника станции своими титулами?

– Что с ним теперь будет? – спросил Гавриил.

– Ни в чем нельзя быть уверенным. У меня начальники отделов действуют по своему усмотрению, у каждого свои задумки. Они чего только не придумывают. Вон той, например, там, впереди, никогда не будет разрешено перейти на другой путь, вон туда, повыше.

Женщина с концертино и жестянкой для мелочи заняла свое, видимо, привычное место в начале платформы №1, где собралась толпа встречающих. После короткого и печального вступления она запела:

Песня, вероятно, не пользовалась спросом, потому что в ее жестянку упали от силы пара монет.

– В свое время люди были готовы платить любые деньги, чтобы услышать ее пение, – сказал Сатана и добавил ее имя. – А теперь она копит гроши, чтобы уехать отсюда.

– А кому-то это удается? – спросил Гавриил.

– О да, и часто. Они все уезжают – до последнего. А потом снова попадают сюда. Старые добрые методы Инквизиции. Но зато всегда срабатывают. Пошли, посмотрите, как они в гостиничном фойе обсуждают, куда поедут, как листают путеводители… Кстати, мы взяли на себя смелость обустроить гостиницу по-своему, вам, наверное, понравится.

Он пропустил их вперед себя в беспредельно расширенную и надстроенную гостиницу с бесчисленными фойе, коридорами, комнатами отдыха, залами ожидания, за которыми взгляду открывались новые и новые хитросплетения коридоров и комнат. По этому лабиринту блуждали, перешептываясь, мужчины и женщины. Одни открывали попадавшиеся на пути двери, и там неизменно вежливые и предупредительные служители направляли их в другие двери, чтобы только они не прерывали ни на минуту свой цикл безнадежных поисков. Другие, сидя за столами в бесконечных душных салонах, писали бесконечно длинные письма близким с дороги, чтобы потом бросить их в бездонные почтовые ящики без всякой надежды на отправку, планировали свои медовые месяцы, делая выписки (как ранее верно отметил Сатана) из путеводителей. Время от времени кто-то выскакивал из здания гостиницы и бросался к отъезжавшему такси, обманутый подозрением, что видел в окне машины знакомое лицо. Мимо ходили женщины, извлекавшие из сумок, сперва основательно в них порывшись, мятые пожелтевшие письма и снова и снова перечитывавшие их, поднеся к окну и смахивая набежавшие слезы.