Коллектив авторов - Любовь по-французски

Закон против карбонариев совершенно ясен. Форлийские заговорщики не могли питать никакой надежды, но они держались мужественно и весьма искусно защищали свою жизнь. Тем не менее их не только приговорили к смертной казни, но некоторые судьи даже требовали жестоких пыток, четвертования, отсечения рук и так далее. Министр полиции уже составил себе карьеру (с этого поста прямой путь к красной шапке кардинала), и поэтому у него не было нужды отсекать карбонариям руки; представив приговор на утверждение, он уговорил папу заменить осужденным смертную казнь долголетним тюремным заключением. Только для Пьетро Миссирилли приговор оставили в силе. Министр видел в нем опасного фанатика, и к тому же Миссирилли уже ранее был приговорен к смерти за убийство двух карабинеров, о котором мы упоминали. Ванина узнала о приговоре и помиловании через несколько минут после того, как министр вернулся от папы.

На другой день монсиньор Катанцара возвратился домой около полуночи и нигде не мог найти своего камердинера; весьма удивляясь этому, он позвонил несколько раз. Наконец на звонки явился дряхлый и выживший из ума слуга; министр потерял терпение и решил раздеться сам. Было очень жарко; заперев дверь на ключ, он сбросил с себя платье и, скомкав его, швырнул на стул. Платье было брошено с такой силой, что перелетело через стул, задело за муслиновую гардину, и позади нее обрисовалась человеческая фигура. Министр кинулся к постели и схватил пистолет. Когда он подошел к окну, из-за гардины выступил юноша в лакейской ливрее и шагнул к нему с пистолетом в руке. Увидев это, министр прицелился и уже хотел выстрелить, но юноша сказал ему, смеясь:

– Как, монсиньор! Вы не узнали Ванину Ванини?

– Что означает эта глупая шутка? – гневно спросил министр.

– Поговорим хладнокровно, – сказала Ванина. – Во-первых, ваш пистолет не заряжен.

Министр, к удивлению своему, убедился, что это верно. Тогда он вытащил из жилетного кармана кинжал [19].

Ванина сказала ему очаровательно-властным тоном:

– Сядем, монсиньор.

И преспокойно опустилась на диван.

– Вы одна по крайней мере? – спросил министр.

– Совершенно одна, клянусь вам! – воскликнула Ванина.

Министр поспешил проверить это заявление: он обошел всю комнату, заглянул повсюду. Затем уселся на стул в трех шагах от Ванины.

– Ну, для чего мне, – сказала Ванина спокойно и мягко, – посягать на жизнь благоразумного правителя, на смену которому придет, вероятно, какой-нибудь слабый человек с горячей головой, способный только погубить себя и других?

– Так что же вам угодно, сударыня? – досадливо спросил министр. – Прошу вас кончить как можно скорее эту неподобающую сцену.

– То, что я сейчас скажу, – высокомерно произнесла Ванина, сразу оставив любезный тон, – для вас важнее, чем для меня. Есть люди, которые желают, чтобы Миссирилли сохранили жизнь; если его казнят, вы после этого не проживете и недели. Мне судьба его безразлична; сумасбродную выходку, на которую вы жалуетесь, я позволила себе, во-первых, для забавы, а во-вторых, ради одной из своих подруг. Я хотела также, – продолжала Ванина, возвращаясь к тону светской дамы, – оказать услугу умному человеку, который вскоре будет моим дядей и, по всей видимости, прославит свой род.

Министр сразу смягчился – красота Ванины немало способствовала этой внезапной перемене. В Риме известна была слабость монсиньора Катанцара к красивым женщинам, а Ванина была прелестна с пистолетом в руке, в костюме выездного лакея дома Савелли – в шелковых, туго натянутых чулках, красном камзоле и голубом кафтане, обшитом серебряным позументом.

– Будущая моя племянница, – сказал министр, развеселившись, – вы действительно позволили себе сумасбродную выходку, и, вероятно, не последнюю.

– Надеюсь, что такой благоразумный человек, как вы, сохранит ее в тайне от всех, особенно от Ливио; а чтобы побудить вас к этому, я вас поцелую, если вы подарите жизнь карбонарию, которому покровительствует моя подруга.

Беседа продолжалась в том же полушутливом тоне, каким знатные римлянки умеют обсуждать важные дела, и Ванине удалось придать этой встрече, начавшейся с угрозы пистолетом, характер визита будущей княгини Савелли к ее дяде, римскому губернатору.

Вскоре монсиньор Катанцара, надменно отбросив всякую мысль, что его припугнули, уже рассказывал племяннице, какие препятствия его ожидают, если он решит спасти жизнь Миссирилли. Говоря об этом, он ходил вместе с нею по комнате; остановившись на минуту, он взял с камина графин и налил из него в хрустальный стакан лимонаду; когда он уже поднес его к губам, Ванина завладела этим стаканом, подержала в руке и, словно нечаянно, уронила его в сад. Через минуту министр взял из бонбоньерки шоколадную конфету. Ванина отняла ее и сказала, смеясь: