Наринэ Абгарян - Всё о Манюне (сборник)

– Вот и замечательно, – удовлетворенно кивнула мама, – дальше вы сами справитесь. А мне готовить надо.

И ушла на кухню.

Если бы не завтрашний визит московской незнакомки, мы бы, конечно, быстро забросили возню с нитками. Один помпон на двоих тоже неплохо, можно носить его по очереди, приколов булавкой к груди, например. Я даже готова была уступить его Маньке в единоличное пользование, но сделать это она мне не дала.

– Нарка, не говори глупостей, – рассердилась Манюня, – нам надо выглядеть завтра принцессами. Чтобы это.

– Чтобы что?

– Ну, чтобы лицо в грязь не уронить.

– Может, лицом в грязь не ударить? – фыркнула Каринка.

– А ты вообще помолчи! – рассердилась Манька. – Ты бы лучше раздумывала над материалом для своего бронежилета!

– А что раздумывать, я уже знаю, из чего надо смастерить бронежилет.

– Из чего?

– Как из чего? Из жилета.

И Каринка побежала в нашу спальню. Какое-то время оттуда раздавались звуки битвы со шкафом – шерудел в замочной скважине ключ, клацали вешалки. Затем хрястнула дверца. Мы с Манькой переглянулись. Не оторвалась – и на том спасибо. Тут прибежала Каринка с загадочными глазами и жилетом под мышкой. Жилет ей связала мама – зеленый, с красным накладным кармашком. К этому жилету прилагались брюки, тоже зеленые, правда, их мама не связала, а сшила. Но брюки давно почили в бозе – Каринка сгубила их одним прекрасным осенним днем, когда на маршруте «дом – художественная школа» остановилась подразнить незнакомого волкодава. Незнакомый волкодав никого не трогал, сидел в тени своей огромной конуры, скучал в пространство. Имел обманчиво пристегнутый вид. Каринка наметила длину цепи, накинула сверху на всякий пожарный еще метр, встала на безопасном расстоянии и принялась дружелюбно кидаться в волкодава разной мелочью растительного происхождения – сучьями, опилками, всякой другой ерундой. Волкодав, в отличие от нас, плохо знал Каринку, поэтому счел ее измывательства не признаком особого расположения, а наглой попыткой напроситься на нагоняй. Какое-то время он, конечно же, терпел, но потом рванул с места и в два прыжка достиг Каринки.

Сестра в тот день поставила мировой рекорд по спринту, спурту и прочим видам скоростных видов бега с преодолением препятствий на нестандартных расстояниях. Почему нестандартных – потому что стандартным ее прыжок через забор и приземление в густые кусты колючей ежевики при всем желании не назовешь.

Волкодав почему-то остался за забором, а Каринка потом долго выпутывалась из ежевики. Вернулась домой довольная, вся в синтепоновых клочьях и ошметках от куртки и зеленых брюк. Уцелел только жилет, и то благодаря куртке. Ну и колготки благодаря брюкам остались невредимы.

Когда дети нашего двора увидели, в каком виде возвращается Карин– ка, они построились тевтонской «свиньей» и повели ее домой. Во-первых, чтобы оттенить ее расхристанный вид, а во-вторых, понаблюдать за выражением лица мамы.

К сожалению, я застала только отголоски маминого выражения лица, потому что была на занятии по фортепиано. Когда вернулась через два часа, скандал уже отгремел, сестра раздумывала над своим поведением в спальне, а мама страдала на диване с клочком красной нитки на дергающемся веке.

Достаточно было одного взгляда на мамино веко, чтобы понять, что случилось что-то совсем уж экстраординарное. Дело в том, что это был метод нашей бабули – скатывать из красной нитки шарик и прикладывать к веку. Потому что дергающееся веко – признак сглаза. Так в Архангельской губернии, откуда наша бабулечка родом, издревле боролись с бесом и его происками. Мама всегда смеялась над суевериями и говорила, что это пережитки темного прошлого. А тут взяла и сдалась. Видать, сильно прижало. Так и лежала, с ниткой на дергающемся веке, тихо стонала и бормотала что-то про грехи, за которые ей достался такой ребенок.

В память о знаменательном прыжке на спинке Каринкиного жилета осталась некрасивая зацепка. Сначала мама хотела перевязать жилет, но потом рассердилась:

– Зачем мне тратить время на перевязывание, если этот ребенок не ценит моего труда? – заявила она, отпорола от своего старого пиджака карман и пришила там, где красовалась зацепка. Вот так на спинке Ка– ринкиного жилета ни к селу ни к городу образовался карман. Сестра не унывает и хранит в этом кармане разную стратегического назначения мелочь – монеты, гвозди, магнит, несколько затупленных боров папиной бормашины. Ведет готовый к отпору образ жизни.