Наринэ Абгарян - Всё о Манюне (сборник)

– В этом ареале! – передразнил его папа. – Какого черта ты пошел деньги прятать?

– Во-первых, ты сам не возражал против этого. А во-вторых.

– Доброе утро! – заглянула в кабинет мама. – А что вы тут ищете?

Папа тут же забегал глазами:

– Это. Мише книга нужна, Салтыкова-Щедрина. Ищем.

– Так ты же ее в руках держишь!

– Да? – удивился папа и тут же спохватился. – Женщина, неужели ты думаешь, что я не вижу, какую книгу в руках держу? Возьми, брат. – И он протянул дяде Мише книгу.

– Миша, а зачем тебе Салтыков-Щедрин? – полюбопытствовала мама.

– Ну как зачем? Пришла пора Михаила Евграфовича перечитать, – благоговейно закатил глаза дядя Миша.

– Дааааа? Вот ведь как интересно. А зачем ты нашу книгу забираешь, если у вас дома такое же собрание сочинений? Мы как раз с тетей Розой вместе брали.

– Как это?

– А вот так это. Вы лучше сразу признавайтесь, что тут ищете, нечего меня за нос водить! – нахмурилась мама.

– Жена, – вздохнул папа, – Миша вчера ночью вот в этом ареале, – он встал на цыпочки и повел рукой возле полок, – спрятал деньги. Сто тридцать рублей. До утра.

У мамы вытянулось лицо.

– Зачем он спрятал там деньги?

– Ну как же? Чтобы с ними ничего не случилось.

– А что с ними до утра могло случиться? Они куда-то до утра бы улетучились?

– Зная тебя, женщина… – пошел в атаку папа.

– Так это, к тому же, были твои деньги?

– Я их на пальто копил!!!

– Ладно, – вздохнула мама, – идите завтракать, на часах уже полвосьмого, а вам на работу. Мы с детьми поищем деньги.

– Вот в этом ареале, – папа ткнул пальцем в верхние полки.

– Хорошо, в этом так в этом.

К трем часам дня «ареал» поисков увеличился до катастрофических размеров, охватив всю нашу домашнюю библиотеку. Сначала мы помогали маме без особой охоты, но, когда она обещала, что нашедшему деньги полагается премия в виде целого рубля, мы рьяно взялись за дело. Скоро прискакала Манька и с жаром подключилась к поискам. Первым делом под чутким руководством мамы мы прошерстили три полки, которые висели над пианино. Улов оказался совершенно скудным – несколько засушенных цветков, закладка, за которую мы мигом подрались, и листочек бумаги, исписанный мелким почерком.

– Тетьнадь, тут какие-то иностранные буквы, – протянула маме листочек Манька.

– Bonjour, cher amie Nadine! – прочитала мама и несказанно обрадовалась. – Манечка, какое счастье, ты нашла письмо моей однокурсницы Лильки! Сейчас посмотрим, что она мне писала… – Она повертела в руках письмо. – .пять лет назад.

И мама принялась читать и переводить нам письмо. Из письма следовало, что у Лильки новая любовь, что с мужем они развелись и разъехались по разным городам. Здесь мама покачала головой и сказала, что Лилька никогда не умела выбирать мужчин.

– Не везет ей на порядочных, попадаются одни охламоны и дегенераты!

Потом мы узнали, что Лилькин сын Арик на перемене съел все запасы мела в классе, и учительнице пришлось в соседнем кабинете выпрашивать мел, чтобы не бегать в учительскую.

– Ай-ай, – покачала мама головой, – у ребенка не хватало кальция в организме. Вот он и съел весь мел.

Манька нахмурилась и какое-то время усиленно о чем-то думала.

– Тетьнадь, а чего же тогда моему однокласснику Карену не хватает в организме, если он все уроки напролет ест свои козявки? – наконец спросила она.

– Что, правда? – испугалась мама.

– Ага! А когда у нас контрольные, то вообще не вынимает палец из носа, сидит себе и ковыряется. На контрольной по математике доковырялся до крови.

– Значит, у мальчика невроз, его надо школьному психологу показать.

– Ясно, – вздохнула Манька, – я так и думала, что он дебил, просто не знала, как это слово вежливо называется. Теперь вот знаю – невроз!

Далее из письма Лильки следовало, что новая ее любовь зовется именем Пауль и является гражданином Ливана шоколадного цвета.

Тут мама поперхнулась, еще раз перечитала эти строки, повертела в руках листок и убрала его в карман.

– Странно. Не помню я этого письма. Надо найти старый блокнот и позвонить Лильке. Чует мое сердце, наворотила она делов!

– Тетьнадь, а что такое «гражданина Ливана шоколадного цвета»? – встрепенулась Манька. – Что-то матерное, да?

– Нет, конечно. Видимо, Пауль был мулатом. Шоколадный – это очень– очень смуглый.

– Смуглее Джима?

– Какого Джима?