Геннадий Михасенко: Тётя Атиса

– Право, сама не знаю! – вздохнули где-то в пучине космоса Ваню как бы прошиб озноб от этого вздоха, но он не потерял присутствия духа.

А–а, раз «сама», – значит, женского! Иначе бы сказала, не знаю»! – рассудил мальчик.

– Возможно, – согласилась АТС.

– Женского лучше! Как мама или как наша учительница Зинаида Николаевна! Да и по голосу ты – женщина!

– Неужели? Пусть будет так! Значит, я – женщина? Это что-то новенькое в моей жизни! Ну, да пусть!

– Да, ты тётя Атиса! Я хочу видеть перед собой Щуку! – Ц тотчас на полу возле столика появилась цинковая ванна, в которой шевелилась большая щука, из-под воды кося на мальчишку злым взглядом.

– Не такую щуку! – в испуге воскликнул Ваня. – Не такую, а Ваську Щукина, моего друга из двадцатой квартиры!

– Ах, вот оно что! Прошу прощения, хозяин! Не так поняла. Это я мигом исправлю! Три-четыре!

Щука взметнулась вдруг на дыбы да так и замерла в вертикальном положении, стоя на хвосте, прямо на глазах у Вани начав терять рыбьи черты и обретать человечьи. Началось с того, что раздвоился хвост, превратившись в ноги, затем поджаберные плавники превратились в руки и так далее. Дольше всего и, кажется, труднее всего поддавалась преобразованию щучья голова, точнее – пасть. Костистые и хрящевые сочленения с какой-то мучительной неуверенностью и даже с неохотой размягчались, формируя нос, губы и подбородок. Но когда и вся эта сложная трансформация наконец завершилась и образовалась вполне узнаваемая Васькина физиономия, в её выражении всё же что-то неуловимо осталось щучье – может быть, слишком выдающиеся вперёд губы, что впрочем, присуще и натуральному Ваське, так что Ваню не смутила остаточная деформация.

Васька ойкнул, торопливо вышагнул из ванны и потряс поочерёдно ногами, рассеивая вокруг брызги. После этого ванна исчезла, а в руках Васьки появилась пластмассовая модель самолёта.

– Привет, Вано! – сказал он, еле шевеля как бы одеревеневшими губами.

– Привет, Щука! – невозмутимо ответил Ваня.

– Знаешь, у меня такое ощущение, как будто я только что из воды вылез, – ощупывая штанины свободной рукой, таинственно признался Щука.

– Это не ощущение, это так и есть! – заверил Ваня.

– То есть как это так и есть?

– Ты только что вылез из воды!

– Из какой воды?

– Которая была в ванне.

– В какой ванне?

– Которая вот тут стояла, а потом исчезла.

– Как исчезла? Какая ванна? Слушай, Вано, не морочь мне голову, она и так у меня сегодня что-то с бульканьем! Я только что сидел дома за своим столом и склеивал вот эту модель, а потом что-то помутилось... Я где? У вас, что ли?

– У нас.

– А зачем это меня к вам принесло?

– Не знаю, тебе видней!

– Может, в шахматы сыграть, а? Я не обещал? – спросил он и сам же ответил: – Да нет, я вроде не собирался сегодня играть в шахматы. У меня сегодня по расписанию самолётостроение. Во – смотри! Как модель, ничего?

– Ничего!

– Отличная модель!.. Нет, а зачем всё же я припёрся к вам?.. Интересно! Если в шахматы играть, то лучше у нас играть, моими шахматами.

– А чем это мои хуже? – обиделся Ваня.

– Сам знаешь, мои новей! А у твоих лак облез, и у коней морды отломились, пипочки на головах ферзей и королей кто–то отгрыз, и вообще они из разных партий собраны, – перечислял Щука недостатки Ваниных шахмат, и всё это было, к сожалению, правдой, ибо это были старенькие фамильные шахматы – и в них ещё дед в детстве играл, потом отец и сейчас вот Ваня играет – Если хочешь играть, то пошли к нам!

– Да не хочу я играть в шахматы! – отрезал раздосадованный повелитель телефонной трубки. – Ни в наши, ни в ваши!

– Тогда зачем же я, дубина, примчался, не пойму! – терялся в догадках Щука.

– Да не дрыгайся ты, Щука-карась! Это не ты примчался, это я тебя примчал!

– Как это – ты?

– А вот так: чики-брики – и ты здесь!

– Не сочиняй!

– Я не сочиняю.

– Ой, Вань, прибежать-то я прибежал, а клей-то, кажется забыл закрыть. Он улетучится, он на эфире! – и навострился было стрекануть назад, но Ваня остановил его:

– Не суетись! Во-первых, ты не сам прибежал, а я тебя перенёс! А во-вторых...

– То есть как это ты меня перенёс?

– Секрет! А во-вторых, чтобы закрыть пузырёк с клеем, не надо убегать! – Он отвернулся и отдал в трубку распоряжение. – Всё в порядке. Эфир не улетучится! – У Васьки отвисла и мигом пересохла мясистая нижняя губа.

– Отныне мы с тобой, Щука, необыкновенные люди! Точнее так: я – необыкновенный, а поскольку ты – мой лучший друг, то и ты необыкновенный!